Наши любимые стихи.

[AnnaZ]

4 часа назад, jodaz сказал:

Прям таки и вижу всех читающих на ночь любимые политические стихи.

И утром, и днем (сарказм)

А у меня нет сарказма.

Не только политические стишки у русских.

Я буду рада, если @TaniaChuk решит и сможет воспользоваться гуманитарным коридором в Россию. Могу предложить ей жить у нас в городке, пока не утрясется у них обстановка. Могу помочь и денежно, и морально, и посодействовать у своего невролога для нее по дневному стационару, либо медикаментами. https://forumms.ru/profile/8780-taniachuk/ Если она решит, то мне можно писать в л.с. здесь. 

[jodaz]

36 минут назад, AnnaZ сказал:

А у меня нет сарказма.

Да не хочет Таня (её муж и сын) в Россию.

 

И кстати,

-ВС РФ призывают жителей Украины скрывать контакты с Россией, чтобы избежать расправы;

-ни один гумкоридор в Российскую Федерацию официальным Киевом не подтвержден.

 

[AnnaZ]

45 минут назад, jodaz сказал:

Да не хочет Таня (её муж и сын) в Россию.

 

И кстати,

-ВС РФ призывают жителей Украины скрывать контакты с Россией, чтобы избежать расправы;

-ни один гумкоридор в Российскую Федерацию официальным Киевом не подтвержден.

 

Да, но вдруг случится чудо  

[Gera]

 

Эдуард Асадов

Стихи о рыжей дворняге.

 

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!

[Vera]

Сергей Есенин

ПЕСНЬ О СОБАКЕ

Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
[1915]

[jodaz]

Прочитал я тут пару последних ЛЮБИМЫХ СТИХОВ.

Ну что сказать...

Знаете вы толк в извращениях )

[Gera]

Я желаю тебе добра!
 Вероника Тушнова

 

Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит —

я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,

и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,

и о многом забыть пора…
Я люблю тебя.
Это значит —
я желаю тебе добра.

Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?

Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?

Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет…
Кто сказал, что легко любить?

 

Вечер лирики. Москва: Искусство, 1965. 

 

 

[Vera]

* * *

Порой он был ворчливым оттого,
что полшага до старости осталось.
Что, верно, часто мучила его
нелегкая военная усталость.

Но молодой и беспокойный жар
его хранил от мыслей одиноких —
он столько жизней бережно держал
в своих ладонях, умных и широких.

И не один, на белый стол ложась,
когда терпеть и покоряться надо,
узнал почти божественную власть
спокойных рук и греющего взгляда.

Вдыхал эфир, слабел и, наконец,
спеша в лицо неясное вглядеться,
припоминал, что, кажется, отец
смотрел вот так когда-то в раннем детстве.

А тот и в самом деле был отцом
и не однажды с жадностью бессонной
искал и ждал похожего лицом
в молочном свете операционной.

Своей тоски ничем не выдал он,
никто не знает, как случилось это,-
в какое утро был он извещен
о смерти сына под Одессой где-то…

Не в то ли утро, с ветром и пургой,
когда, немного бледный и усталый,
он паренька с раздробленной ногой
сынком назвал, совсем не по уставу.

 

Вероника Тушнова (кому посвящено, не стала копировать).

[Vera]

Ты не горюй обо мне, не тужи,-
тебе, а не мне
доживать во лжи,
мне-то никто не прикажет:
— Молчи!
Улыбайся!-
когда хоть криком кричи.
Не надо мне до скончанья лет
думать — да,
говорить — нет.
Я-то живу, ничего не тая,
как на ладони вся боль моя,
как на ладони вся жизнь моя,
какая ни есть —
вот она я!
Мне тяжело…
тебе тяжелей…
Ты не меня,- ты себя
жалей.

 

Вероника Тушнова

[Vera]

Константин Симонов

Родина

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.

1941г

 

* * *

 

[Vera]

Давид Самойлов
Золушка
Веселым зимним солнышком
Дорога залита.
Весь день хлопочет Золушка,

Делами занята.

Хлопочет дочь приемная
У мачехи в дому.
Приемная-бездомная,
Нужна ль она кому?

Белье стирает Золушка,
Детей качает Золушка,
И напевает Золушка —
Серебряное горлышко.

В окне — дорога зимняя,
Рябина, снегири.
За серыми осинами
Бледнеет свет зари.

А глянешь в заоконные
Просторы без конца —
Ни пешего, ни конного,
Ни друга, ни гонца.

Посуду моет Золушка,
В окошко смотрит Золушка,
И напевает Золушка:
«Ох, горе мое, горюшко!»

Все сестры замуж выданы
За ближних королей.
С невзгодами, с обидами
Все к ней они да к ней.

Блестит в руке иголочка.
Стоит в окне зима.
Стареющая Золушка
Шьет туфельку сама…

[jodaz]

Баллада о королевском бутерброде

Автор Александр Алан Милн.
Перевод Самуила Маршака.

 

Король,
Его величество,
Просил ее величество,
Чтобы ее величество
Спросила у молочницы:
Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю.

 

Придворная молочница
Сказала: «Разумеется,
Схожу,
Скажу
Корове,
Покуда я не сплю!»

 

Придворная молочница
Пошла к своей корове
И говорит корове,
Лежащей на полу:

 

«Велели их величества
Известное количество
Отборнейшего масла
Доставить к их столу!»

 

Ленивая корова
Ответила спросонья:
«Скажите их величествам,
Что нынче очень многие
Двуногие-безрогие
Предпочитают мармелад,
А также пастилу!»

 

Придворная молочница
Сказала: «Вы подумайте!»
И тут же королеве
Представила доклад:

 

«Сто раз прошу прощения
За это предложение,
Но если вы намажете
На тонкий ломтик хлеба
Фруктовый мармелад,
Король, его величество,
Наверно, будет рад!»

 

Тотчас же королева
Пошла к его величеству
И, будто между прочим,
Сказала невпопад:

 

«Ах да, мой друг, по поводу
Обещанного масла…
Хотите ли попробовать
На завтрак мармелад?»

 

Король ответил:
«Глупости!»
Король сказал:
«О Боже мой!»
Король вздохнул: «О Господи!» —
И снова лег в кровать.

 

«Еще никто, — сказал он, —
Никто меня на свете
Не называл капризным…
Просил я только масла
На завтрак мне подать!»

 

На это королева
Сказала: «Ну конечно!» —
И тут же приказала
Молочницу позвать.
Придворная молочница
Сказала: «Ну конечно!» —
И тут же побежала
В коровий хлев опять.

 

Придворная корова
Сказала: «В чем же дело?
Я ничего дурного
Сказать вам не хотела.
Возьмите простокваши,
И молока для каши,
И сливочного масла
Могу вам тоже дать!»

 

Придворная молочница
Сказала: «Благодарствуйте!»
И масло на подносе
Послала королю.

Король воскликнул: «Масло!
Отличнейшее масло!
Прекраснейшее масло!
Я так его люблю!

 

Никто, никто, — сказал он
И вылез из кровати.—
Никто, никто, — сказал он,
Спускаясь вниз в халате. —
Никто, никто, — сказал он,
Намылив руки мылом.—
Никто, никто, — сказал он,
Съезжая по перилам.—
Никто не скажет, будто я
Тиран и сумасброд,
За то, что к чаю я люблю
Хороший бутерброд!»

[jodaz]

Дом, который построил Джек

Самуил Маршак

 

Вот дом,
Который построил Джек.

 

А это пшеница,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

 

А это весёлая птица-синица,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

 

Вот кот,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

 

Вот пёс без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

 

А это корова безрогая,
Лягнувшая старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

 

А это старушка, седая и строгая,
Которая доит корову безрогую,
Лягнувшую старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

 

А это ленивый и толстый пастух,
Который бранится с коровницей строгою,
Которая доит корову безрогую,
Лягнувшую старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

 

Вот два петуха,
Которые будят того пастуха,
Который бранится с коровницей строгою,
Которая доит корову безрогую,
Лягнувшую старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

[Vera]

Давид Самойлов

Память

Я зарастаю памятью,
Как лесом зарастает пустошь.
И птицы-память по утрам поют,
И ветер-память по ночам гудит,
Деревья-память целый день лепечут.

И там, в пернатой памяти моей,
Все сказки начинаются с «однажды».
И в этом однократность бытия
И однократность утоленья жажды.

Но в памяти такая скрыта мощь,
Что возвращает образы и множит…
Шумит, не умолкая, память-дождь,
И память-снег летит и пасть не может.

1964 г.

 

 

[LanKa]

К мысу ль радости,

К скалам печали ли,

К островам ли сиреневых птиц -

Все равно, где бы мы ни причалили -

Не поднять нам усталых ресниц.

Мимо стеклышка иллюминатора

Проплывут золотые сады,

Пальмы тропиков, солнце экватора,

Голубые полярные льды...

И все равно, где бы мы ни причалили:

К островам ли сиреневых птиц,

К мысу ль радости, К скалам печали ли -

Не поднять нам усталых ресниц.

Н. Тэффи

[Vera]

Давид Самойлов

 

О, много ли надо земли

 

О, много ли надо земли
Для дома, для поля, для луга,
Чтоб травами пела округа
И море шумело вдали?

О, много ли надо земли,
Чтоб очи продрать на рассвете
И видеть как шумные дети
Пускают в ручьях корабли,

Чтоб в зарослях возле села
Черёмуха жарко дышала
И ветвь поцелуям мешала –
И всё ж помешать не могла?

О, много ли надо земли
Для тропки, просёлка, дороги,
Чтоб добрые псы без тревоги
Дремали в нагретой пыли?

О, много ли надо земли
Для истины, веры и права,
Чтоб засека или застава
Людей разделить не могли?

[Gera]

 

Николай Гумилев

О тебе

О тебе, о тебе, о тебе,
Ничего, ничего обо мне!
В человеческой, темной судьбе
Ты — крылатый призыв к вышине.

Благородное сердце твое —
Словно герб отошедших времён.
Освящается им бытие
Всех земных, всех бескрылых племён.

Если звёзды, ясны и горды,
Отвернутся от нашей земли,
У нее есть две лучших звезды:
Это — смелые очи твои.

И когда золотой серафим
Протрубит, что исполнился срок,
Мы поднимем тогда перед ним,
Как защиту, твой белый платок.

Звук замрет в задрожавшей трубе,
Серафим пропадет в вышине…
…О тебе, о тебе, о тебе,
Ничего, ничего обо мне!

[LanKa]

Циприан Норвид  

Пепел и Алмаз

Когда сгоришь, что станется с тобою:
Уйдешь ли дымом в небо голубое,
Золой ли станешь мертвой на ветру?
Что своего оставишь ты в миру?
Чем вспомнить нам тебя в юдоли ранней,
Зачем ты в мир пришел? Что пепел скрыл от нас?
А вдруг из пепла нам блеснет алмаз,
Блеснет со дна своею чистой гранью?

[Vera]

Давид Самойлов 

* * *

И всех, кого любил,
Я разлюбить уже не в силах!
А легкая любовь
Вдруг тяжелеет
И опускается на дно.

И там, на дне души, загустевает,
Как в погребе зарытое вино.

 

Не смей, не смей из глуби доставать
Все то, что там скопилось и окрепло!
Пускай хранится глухо, немо, слепо,
Пускай! А если вырвется из склепа,
Я предпочел бы не существовать,
Не быть…

 

[Roxy]

Необычный портной 
Зашивает людские сердца. 
Превосходный покрой 
Заставляет людей восклицать: 
"Как же это смогли, 
Как же заново сшили меня?" 
Этот мудрости лик 
Нити горя на радость сменял. 
 
День и ночь Он не спал. 
Столько было работы, забот. 
Кто покой разорвал, 
Кто надежду, что счастье придёт. 
И народ приносил 
Ту одежду, что сердцу стара. 
Кто-то жизнь износил 
И осталась от веры дыра... 
 
Он латал и вставлял 
Те заплатки, что дарят уют. 
Он добром заполнял 
Чудо-швы, что желанья вернут. 
Платья детям дарил 
Из веселья и сказочных дней. 
Он доверие шил 
И любовь для уставших людей. 
 
И летели года, 
А в каморке чудесный портной 
Обшивал, как всегда, 
Всех, кто в двери стучался с бедой. 
Чтоб ушли без беды, 
Чтоб легко покидали порог, 
Души их, как сады, 
Украшал благодатию Бог...
 
© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт

[Gera]

Анатолий Косенко.

 

                   Лучшие на Земле линии – линии женского тела

Контур его…

Очертания…

      Что мои чувства задели…

Абрис волос…

Подбородочка...

Шейки...

И

      Милые плечики... 

Груди…

Соски бесподобные…

      Губ моих ждущие вечером…

Линия талии...

Мягкая…

Контур пупочка...

Бездонного…

Верх наслаждения ясного

      И счастья миг бесподобного…

Линия бедер прекраснейших...

Вот она вдруг обрывается...

И…

Чудо...

Точка дрожания

      Передо мной открывается…

Словно взрыв пламени красного...

Словно стон времени вечного…

Словно взрыв счастья прекрасного....

Длящегося...

      Бесконечного…

Абрис коленей и голени...

Линия щи’колок славненьких…

Линия стоп изумительных...

      Контуры пальчиков маленьких…

Линии женского тела...

Линии чувств человеческих…

Пальцами чувства задену я...

      Чтоб ощутить непременно их…

Геометрически выверен

Путь мой - ладони - отчаянный…

Линии все – бесподобные...

      Линии - необычайные…

[AnnaZ]

У каждого из нас свое мировоззренье,
И каждый, думаю, по-своему, но прав.
Зависит все от целей, устремлений,
И ценностей, которые избрал.

Нельзя объять Вселенной бесконечность,
Нельзя ускорить время иль вернуть…
Нам остается принимать и верить,
Пройти предначертаний Высших Путь

И в испытаньях, пробах и ошибках
Заключена уроков мудрых суть.
Но коль, даны нам эти испытанья –
Положен рядом ключик где-нибудь.

(автор Ni-na)

[Gera]

Катя Яровая.

Любить тебя, как будто в прорубь...

 

Любить тебя, как будто в прорубь
Нырнуть — и весело, и страшно.
Любить тебя — не больше проку,
Чем день сегодня ждать вчерашний.
Любить тебя, как ветер в поле
Ловить — вот так же бесполезно.
Любить тебя — железной воле
Себя вручить, скале отвесной.

Тебя любить — других забыть.
Что в жизни лучше этой доли?!
И от тебя тайком от боли,
От вечной боли волком выть.
Тебя любить — в пустыне воду
Глотать, не утоляя жажды,
И прихоти твоей в угоду
Отброшенною стать однажды.

Тебя любить — как в море плыть,
Где хлещет волнами наотмашь.
Воистину, тебя любить —
Непозволительная роскошь.
Тебя любить — так путь опасен,
Как по горам ползти, скользя.
Но, Боже мой, ты так прекрасен,
Что не любить тебя нельзя.

1990

[Vera]

Кайсын Кулиев

ТЕРПЕНЬЕ

В твой дом несправедливость и беда 
Пусть не найдут дороги никогда.

Но если их тебе не избежать,
Умей терпеть, а это значит ждать.

Терпи, как пуля, сжатая в стволе,
Терпи, как порох, спрятанный в земле.

Как терпят боль от топора чинары,
Как терпит камень молота удары.

Есть мужество боренья, но не менее
Благословенно мужество терпенья.

Терпенье — вот, мой друг,
Оружие героя,

Коль выбито из рук
Оружие другое.

1964г

 

МУЗЫКА

Печальна и чиста,
Как жизнь, людьми любима,
Как жизнь, ты непроста,
Как жизнь, непостижима,
Музыка!

Везде, в любом краю,
Летишь ты с губ и клавиш.
Свистящую змею
И ту застыть заставишь,
Музыка!

Ты даришь камню гор
Язык свой чудотворный.
Тюремный тесен двор —
С тобою он просторный,
Музыка!

На свете каждый миг
Мелодия родится,
Ты — сладостный язык
Дождя, ручья и птицы,
Музыка!

Ты — и весенний гром,
И хлябь ночей ненастных,
Ты стала языком
Счастливых и несчастных,
Музыка!

Ты — немота светил,
Молчание тумана,
Боль тех, кто долго жил,
И тех, кто умер рано,
Музыка!

Пусть в мире прижилась
Лишь часть твоих мелодий,
Твоя безмерна власть
Над теми, кто свободен,
Музыка!

1964г

[Vera]

 

Эдуард Асадов

 

Только в юности играют
Так светло и звонко трубы,
Лишь у юности бывают
Нецелованные губы.

Но с годами глуше трубы
И все реже смех беспечный —
Нецелованные губы
Капитал недолговечный!

Диалектика природы!
Все меняется с годами:
Звери, птицы, земли, воды
И конечно же мы сами.

Мы грубеем, отцветаем,
Глядь — уж сеть морщин на коже.
Говорят, как ливень в мае,
И любовь проходит тоже…

Да, все вянет ежечасно:
Люди, травы, земли, воды.
Но любовь… Над ней не властна
Диалектика природы.

Для любви ведь нет предела.
Лишь влюбленность быстротечна.
А любовь — иное дело!
А любовь, она — навечно!