Наши любимые стихи.

[Vera]

Арсений Тарковский.

ДУМА. 

И горько стало мне,
что жизнь моя прошла,
Что ради замысла я потрудился мало,
Но за меня добро вставало против зла,
И правда за меня под кривдой умирала.

Я не в младенчестве, а там,
где жизни ждал,
В крови у пращуров,
у древних трав под спудом,
И целью и путем враждующих начал,
Предметом спора их
я стал каким-то чудом.

И если в дерево впивается пила,
И око Божие затравленного зверя,
Как мутная вода, подергивает мгла,
И мается дитя, своим врачам не веря,

И если изморозь ложится на хлеба,
Тайга безбрежная пылает предо мною,
Я не могу сказать, что такова судьба,
И горько верить мне, что я тому виною.

Когда была война, поистине как ночь
Была моя душа.
Но - жертва всех сражений, -
Как зверь, ощерившись, пошла добру помочь
Душа, глотая смерть, -
мой беззащитный гений.

Все на земле живет порукой круговой,
И если за меня спокон веков боролась
Листва древесная -
я должен стать листвой,
И каждому зерну подать я должен голос.

Все на земле живет порукой круговой:
Созвездье, и земля, и человек, и птица.
А кто служил добру, летит вниз головой
В их омут царственный
и смерти не боится.

Он выплывет еще и сразу, как пловец,
С такою влагою навеки породнится,
Что он и сам сказать не сможет, наконец,
Звезда он, иль земля, иль человек,
иль птица.

1946г

 

[Vera]

Цветаева М. И.

 

Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать ― куда Вам путь
И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,
И Вы ― на палубе…
Вы ― в дыме поезда… Поля
В вечерней жалобе…

Вечерние поля в росе,
Над ними ― вороны…
― Благословляю Вас на все
Четыре стороны!

3 мая 1915

[Vera]

Игорь Иртеньев

А.Б.

Ах, что за женщина жила
У Курского вокзала,
Она и ела, и пила,
И на трубе играла.

Ходила голая зимой,
Любила Вальтер Скотта
И открывала головой
Никитские ворота.

Паря меж небом и тюрьмой,
Она в любом контексте
Всегда была собой самой,
Всегда была на месте.

Мы с нею не были близки
И рядом не летали,
Она разбилась на куски
И прочие детали.

А я, я что, я вдаль побрел,
Ушибленный виною,
Ее тифозный ореол
Оставив за спиною.

 

Шутливые стихи тоже люблю.

[Vera]

Распятие (из поэмы «Реквием»)

Ахматова Анна Андреевна

 

Не рыдай Мене, Мати,
во гробе зрящи.

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Меня оставил?»
А Матери: «О, не рыдай Мене…»

* * *

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

1938-1940

 

Одна женщина страдает по сыну. Давно. Не знаю как вернуть её к жизни.

[Vera]

***

Ах, Россия, ты крылата.

Ты и этим виновата.

Оттого и трудный путь.

Каждый норовит лягнуть.

 

(стихи неизвестного автора, я знаю вообще-то чьи).

[Vera]

Грибоедовский вальс

 

Башлачев Александр

 

В отдаленном совхозе "Победа"
Был потрепанный старенький "ЗИЛ".
А при нем был Степан Грибоедов,
И на "ЗИЛе" он воду возил.

Он справлялся с работой отлично.
Был по обыкновению пьян.
Словом, был человеком обычным
Водовоз Грибоедов Степан.

После бани он бегал на танцы.
Так и щупал бы баб до сих пор,
Но случился в деревне с сеансом
Выдающийся гипнотизер.

На заплеванной маленькой сцене
Он буквально творил чудеса.
Мужики выражали сомненье,
И таращили бабы глаза.

Он над темным народом смеялся.
И тогда, чтоб проверить обман,
Из последнего ряда поднялся
Водовоз Грибоедов Степан.

Он спокойно вошел на эстраду,
И мгновенно он был поражен
Гипнотическим опытным взглядом,
Словно финским точеным ножом.

И поплыли знакомые лица...
И приснился невиданный сон -
Видит он небо Аустерлица,
Он не Степка, а Наполеон!

   Он увидел свои эскадроны.
   Он услышал раскаты стрельбы
   Он заметил чужие знамена
   В окуляре подзорной трубы.

   Но он легко оценил положенье
   И движением властной руки
   Дал приказ о начале сраженья
   И направил в атаку полки.

   Опаленный горячим азартом,
   Он лупил в полковой барабан.
   Был неистовым он Бонапартом,
   Водовоз Грибоедов Степан.

   Пели ядра, и в пламени битвы
   Доставалось своим и врагам.
   Он плевался словами молитвы
   Незнакомым французским богам.

   Вот и все. Бой окончен. Победа.
   Враг повержен. Гвардейцы, шабаш!
   Покачнулся Степан Грибоедов,
   И слетела минутная блажь.

На заплеванной сцене райклуба
Он стоял, как стоял до сих пор.
А над ним скалил желтые зубы
Выдающийся гипнотизер.

Он домой возвратился под вечер
И глушил самогон до утра.
Всюду чудился запах картечи
И повсюду кричали "Ура!"

Спохватились о нем только в среду.
Дверь сломали и в хату вошли.
А на них водовоз Грибоедов,
Улыбаясь, глядел из петли.

Он смотрел голубыми глазами.
Треуголка упала из рук.
И на нем был залитый слезами
Императорский серый сюртук.

1983 год

 

 

Ну вот, ты – поэт... Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.

Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.
Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада
Поэты идут. И уходят от нас на восьмой.

[Vera]

Николай Заболоцкий

 

Меркнут знаки зодиака

 

Меркнут знаки Зодиака
Над просторами полей.
Спит животное Собака,
Дремлет птица Воробей.
Толстозадые русалки
Улетают прямо в небо,
Руки крепкие, как палки,
Груди круглые, как репа.
Ведьма, сев на треугольник,
Превращается в дымок.
С лешачихами покойник
Стройно пляшет кекуок.
Вслед за ними бледным хором
Ловят Муху колдуны,
И стоит над косогором
Неподвижный лик луны.

 

Меркнут знаки Зодиака
Над постройками села,
Спит животное Собака,
Дремлет рыба Камбала,
Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.

 

Леший вытащил бревешко
Из мохнатой бороды.
Из-за облака сирена
Ножку выставила вниз,
Людоед у джентльмена
Неприличное отгрыз.
Все смешалось в общем танце,
И летят во все концы
Гамадрилы и британцы,
Ведьмы, блохи, мертвецы.

 

Кандидат былых столетий,
Полководец новых лет,
Разум мой! Уродцы эти -
Только вымысел и бред.
Только вымысел, мечтанье,
Сонной мысли колыханье,
Безутешное страданье,-
То, чего на свете нет.

 

Высока земли обитель.
Поздно, поздно. Спать пора!
Разум, бедный мой воитель,
Ты заснул бы до утра.
Что сомненья? Что тревоги?
День прошел, и мы с тобой -
Полузвери, полубоги -
Засыпаем на пороге
Новой жизни молодой.

 

Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.
Спит растение Картошка.
Засыпай скорей и ты!

1929г

 

 

[Vera]

Не встречайтесь с первою любовью,
Пусть она останется такой —
Острым счастьем, или острой болью,
Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит —
Всё иным покажется сейчас…
Пусть хотя бы самое святое
Неизменным остаётся в нас.

Юлия Друнина

 

[Vera]

...«В штыки!» — до немцев двадцать — тридцать метров.

Где небо, где земля — не разберешь.

«Ура!» — рванулось знаменем по ветру,

И командир наш первым вынул нож.

...

Я только раз видала рукопашный,

Раз — наяву и сотни раз — во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне."

Юлия Друнина

[Vera]

«Мой товарищ».

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам ещё наступать предстоит.
декабрь 1944 г.

Евгений Евтушенко назвал эти восемь строчек поэта-фронтовика, гвардии лейтенанта, командира танка, Иона Дегена, гениальными, ошеломляющими по жестокой силе правды и посвятил им четверостишие:

«Что сделал стих Иона Дегена?
Разрезал он острее автогена
всё то, что называется войной,
треклятой, грязной, кровной и родной».

[Vera]

10.03.2022 в 16:48, mic сказал:

jodaz, "нек-рые БРС" живут сегодня, похоже, не совсем той же жизнью, как жили все мы - диванные аналитики - ещё недавно.

Vera, Хорошие стихи, только ни в одной битве (даже с дворовым хулиганом) одним "добром" - стихами, песнями и танцами - победить невозможно.

Владимир Высоцкий
ПЕСНЯ СЕНТИМЕНТАЛЬНОГО БОКСЕРА

Удар, удар, еще удар, опять удар - и вот
Борис Будкеев (Краснодар) проводит апперкот.
Вот он прижал меня в углу, вот я едва ушел,
Вот - апперкот, я на полу, и мне нехорошо.

И думал Будкеев, мне челюсть кроша:
"И жить хорошо, и жизнь хороша!"

При счете "семь" я все лежу, рыдают землячки.
Встаю, ныряю, ухожу, и мне идут очки.
Неправда, будто бы к концу я силы берегу, -
Бить человека по лицу я с детства не могу.

Но думал Будкеев, мне ребра круша :
"И жить хорошо, и жизнь хороша!"

В трибунах свист, в трибунах вой: - Ату его, он трус!..-
Будкеев лезет в ближний бой, а я к канатам жмусь.
Но он пролез - он сибиряк, настырные они.
И я сказал ему : - Чудак! Устал ведь, отдохни!

Но он не услышал, он думал, дыша,
Что жить хорошо и жизнь хороша. 

А он все бьет - здоровый черт!  Я вижу - быть беде.
Ведь бокс - не драка, это спорт отважных и т. д.
Вот он ударил раз, два,три - и сам лишился сил.
Мне руку поднял рефери, которой я не бил.

Лежал он и думал: что жизнь хороша...
Кому - хороша, а кому - ни шиша.

1966г

[Vera]

Анна Ахматова.
.
Но я предупреждаю вас,
Что я живу в последний раз.
Ни ласточкой, ни кленом,
Ни тростником и ни звездой,
Ни родниковою водой,
Ни колокольным звоном —
Не буду я людей смущать
И сны чужие навещать
Неутоленным стоном.

 

1940
..

[Vera]

Анна Андреевна Ахматова

Белый дом

Морозное солнце. С парада

Идут и идут войска.

Я полдню январскому рада,

И тревога моя легка.

Здесь помню каждую ветку

И каждый силуэт.

Сквозь инея белую сетку

Малиновый каплет свет.

Здесь дом был почти что белый,

Стеклянное крыльцо.

Столько раз рукой помертвелой

Я держала звонок-кольцо.

Столько раз... Играйте, солдаты,

А я мой дом отыщу,

Узнаю по крыше покатой,

По вечному плющу.

Но кто его отодвинул,

В чужие унес города

Или из памяти вынул

Навсегда дорогу туда...

Волынки вдали замирают,

Снег летит, как вишневый цвет...

И, видно, никто не знает,

Что белого дома нет.

1914

[Vera]

 

Сергей Есенин

 

Ах, как много на свете кошек,
 Нам с тобой их не счесть никогда.
 Сердцу снится душистый горошек,
 И звенит голубая звезда.
 
Наяву ли, в бреду иль спросонок,
 Только помню с далекого дня —
 На лежанке мурлыкал котенок,
 Безразлично смотря на меня.
 
Я еще тогда был ребенок,
 Но под бабкину песню вскок
 Он бросался, как юный тигренок,
 На оброненный ею клубок.
 
Все прошло. Потерял я бабку,
 А еще через несколько лет
 Из кота того сделали шапку,
 А ее износил наш дед.

[Vera]

Она сидела за столиком у окна,
И он, как бы случайно, смотрел туда.
Она была ничего, она была одна,
В её глазах как бы читалось «Да».
Время суток позволяло сыграть в игру,
Время года велело стрелять в упор.
И он, как бы случайно, подсел к столу,
И, как бы небрежно, повел разговор.
Имитация.
Он больше любит коньяк, она — сухое вино,
Подали двести сухого и сто коньяку.
Они оба любят группу «Кино»
И не любят «Яблоки на снегу».
Он свободен до часу — немалый срок,
И она до двенадцати — хоть куда,
Он предложил зайти к приятелю на огонек,
Она, как бы подумав, сказала «Да».
Имитация.

Его приятель на кухне как бы читал,
Пока они занимали его кровать.
Все случилось быстрее, чем он ожидал,
И несколько хуже, чем она могла ждать.
Через двадцать минут они вышли вон,
Три рубля на такси — небольшая беда,
Она сказала: «Звони», он записал телефон
По которому не позвонит никогда.
Имитация.

И он сбежал в метро, бросив ей «пока»,
Он был просто рад, что остался один,
А за ним, догорая, тлела Москва
Головешками окон, углями витрин.
Время выключить свет, стиснуть зубы и спать,
Чтоб хотя бы лет пять не очнутся от сна,
Её дома как бы ждала её мать,
Его дома как бы ждала жена.
Имитация.

[Vera]

Время колокольчиков

Александр Башлачёв

 

Долго шли зноем и морозами,
Всё снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею берёзовой
И росли вровень с колокольнями.

Если плач – не жалели соли мы,
Если пир – сахарного пряника.
Звонари чёрными мозолями
Рвали нерв медного динамика.

Но с каждым днём времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Купола сбитые расколоты.

Что же теперь ходим круг да около
На своём поле, как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.

Ты звени, сердце, под рубашкою
Второпях – врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванём на четыре стороны.

Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не смазано.
Плётки нет. Сёдла разворованы.
И давно все узлы развязаны.

А на дожде – все дороги радугой!
Быть беде. Нынче до смеха ли?
Но если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, всё. Заряжай, поехали!

Загремим, засвистим, защёлкаем!
Проберёт до костей, до кончиков.
Эй, братва! Чуете печёнками
Грозный смех русских колокольчиков?

Век жуём матюги с молитвами.
Век живём – хоть шары нам выколи.
Спим да пьём. Сутками и литрами.
Не поём. Петь уже отвыкли.

Долго ждём. Всё ходили грязные,
Оттого сделались похожими,
А под дождём оказались разные –
Большинство – честные, хорошие.

И пусть разбит батюшка Царь-колокол –
Мы пришли с чёрными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.

И в груди – искры электричества.
Шапки в снег – и рваните звонче.
Рок-н-ролл славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.

[Vera]

* * *

 Три сестры, три создания нежных
В путь далекий собрались однажды, -
Отыскать средь просторов безбрежных
Тот родник, что спасает от жажды.
У порога простившись, расстались
И отправились в дальние дали.
Имя первой - Любовь, а вторая - Мечта,
А Надеждой последнюю звали.
А Любовь покоряла пространства,
Все стремилась к изменчивой цели,
Но не вынесла непостоянства
И ее уберечь не сумели.
И осталось сестер только двое, -
По дороге бредут, как и прежде.
И когда вновь и вновь умирает любовь
Остаются мечта и надежда.
А Мечта, не снижая полета,
До заветной до цели достала.
И, достав, воплотилась во что-то,
Но мечтой уже быть перестала.
И осталась Надежда последней
По дороге бредет, как и прежде.
Пусть умрут вновь и вновь и мечта и любовь
Пусть меня не оставит надежда.
А сегодня окончены сроки,
Всем обещано дивное лето.
Отчего же мы так одиноки?
Отчего нас разносит по свету?
Только в самых далеких пределах
Одного я прошу, как и прежде:
Что бы жить и дышать, и любить, и мечтать
Пусть меня не оставит надежда.

[Vera]

Булат Окуджава

За что ж вы Ваньку-то Морозова?
Ведь он ни в чем не виноват.
Она сама его морочила,
а он ни в чем не виноват.

 

Он в старый цирк ходил на площади
и там циркачку полюбил.
Ему чего-нибудь попроще бы,
а он циркачку полюбил.

 

Она по проволке ходила,
махала белою ногой,
и страсть Морозова схватила
своей мозолистой рукой.

 

А он швырял большие сотни:

Ему-то было все равно.

А по нему Маруся сохла,

и было ей не все равно.

 

Он на извозчиках катался,

циркачке чтобы угодить,

И соблазнить ее пытался,

Чтоб ей, конечно, угодить.

 

А он медузами питался,
циркачке чтобы угодить.
И соблазнить ее пытался,
чтоб ей, конечно, угодить.

 

Не думал, что она обманет:
ведь от любви беды не ждешь...
Ах Ваня, Ваня, что ж ты, Ваня?
Ведь сам по проволке идешь...

 

1957г

 

 

 

 

[Vera]

Прогулки по воде.

 

С причала рыбачил апостол Андрей,
А Спаситель ходил по воде.
И Андрей доставал из воды пескарей,
А Спаситель погибших людей.
И Андрей закричал: "Я покину причал ,
Если ты мне откроешь секрет."
И Спаситель ответил: "Спокойно, Андрей,
Никакого секрета здесь нет."
Видишь, там на горе возвышается крест.
Под ним десяток солдат, повиси-ка на нём,
А когда надоест, возвращайся назад
Гулять по воде, гулять по воде,
гулять по воде со мной.
"Но, Учитель, на касках блистают рога,
Черный ворон кружит над крестом.
Объясни мне сейчас, пожалей дурака,
А распятье оставь на потом."
Онемел Спаситель и топнул в сердцах
По водной глади ногой:
"Ты и верно, дурак." И Андрей в слезах
Побрёл с пескарями домой.