Рона

Белый лебедь Дворянский род Раевских, герба Лебедь, выехал из Польши на Московскую службу в 1526 г. в лице Ивана Степановича Раевского. Раевские служили воеводами, стольниками, генералами, офицерами-добровольцами в балканских странах, боровшихся против османского ига. По энц. сл. Брокгауза и Ефрона, т. 51 Ян Стефанович Раевский, Дальний-дальний пращур мой! Почему кружится лебедь Над моею головой? Ваша дерзость, Ваша ревность, Ваша ненависть к врагам. Древний род! Какая древность - Близится к пяти векам! Стольники и воеводы... Генерал... И декабрист. У него в лихие годы - Путь и страшен, и тернист. Генерал - герой Монмартра И герой Бородина. Декабристу вышла карта Холодна и ледяна. Только стуже не завеять Гордый путь его прямой. Кружит, кружит белый лебедь Над иркутскою тайгой. Даль холодная сияет. Облака - как серебро. Кружит лебедь и роняет Золотистое перо. Трубы грозные трубили На закат и на восход. Всех Раевских перебили, И пресекся древний род - На равнине югославской, Под Ельцом и под Москвой - На германской, На гражданской, На последней мировой. Но сложилося веками: Коль уж нет в роду мужчин, Принимает герб и знамя Ваших дочек Старший сын. Но не хочет всех лелеять Век двадцатый, век другой. И опять кружится лебедь Над иркутскою тайгой. И легко мне с болью резкой Было жить в судьбе земной. Я по матери - Раевский. Этот лебедь - надо мной. Даль холодная сияет. Облака - как серебро. Кружит лебедь и роняет Золотистое перо. 1986 оглавление

Колымская песня Я поеду один К тем заснеженным скалам, Где когда-то давно Под конвоем ходил. Я поеду один, Чтоб ты снова меня не искала, На реку Колыму Я поеду один. Я поеду туда Не в тюремном вагоне И не в трюме глухом, Не в стальных кандалах, Я туда полечу, Словно лебедь в алмазной короне,- На сверкающем "Ту" В золотых облаках. Четверть века прошло, А природа все та же - Полутемный распадок За сопкой кривой. Лишь чего-то слегка Не хватает в знакомом пейзаже - Это там, на горе, Не стоит часовой. Я увижу рудник За истлевшим бараком, Где привольно растет Голубая лоза. И душа, как тогда, Переполнится болью и мраком, И с небес упадет, Как дождинка - слеза. Я поеду туда Не в тюремном вагоне И не в трюме глухом, Не в стальных кандалах. Я туда полечу, Словно лебедь в алмазной короне,- На сверкающем "Ту" В золотых облаках. Эпоха Что говорить. Конечно, это плохо, Что жить пришлось от воли далеко. А где-то рядом гулко шла эпоха. Без нас ей было очень нелегко. Одетые в казенные бушлаты, Гадали мы за стенами тюрьмы: Она ли перед нами виновата, А, может, больше виноваты мы?.. Но вот опять веселая столица Горит над нами звездами огней. И все, конечно, может повториться. Но мы теперь во много раз умней. Мне говорят: "Поэт, поглубже мысли! И тень, И свет эпохи передай!" И под своим расплывчатым "осмысли" Упрямо понимают: "оправдай". Я не могу оправдывать утраты, И есть одна Особенная боль: Мы сами были в чем-то виноваты, Мы сами где-то Проиграли Бой. 1964

Памяти друга В.Радкевичу 1 Ушел навсегда... А не верю, не верю! Все кажется мне, Что исполнится срок - И вдруг распахнутся Веселые двери, И ты, как бывало, Шагнешь на порог... Мой друг беспокойный! Наивный и мудрый, Подкошенный давней Нежданной бедой, Ушедший однажды В зеленое утро, Холодной двустволкой Взмахнув за спиной. Я думаю даже, Что это не слабость - Уйти, Если нет ни надежды, Ни сил, Оставив друзьям Невеселую радость, Что рядом когда-то Ты все-таки жил... А солнце над лесом Взорвется и брызнет Лучами на мир, Что прозрачен и бел... Прости меня, друг мой, За то, что при жизни Стихов я тебе Посвятить не успел. Вольны мы спускаться Любою тропою. Но я не пойму До конца своих дней, Как смог унести ты В могилу с собою Так много святого Из жизни моей. 2 Холодное сонное желтое утро. Летят паутинки в сентябрьскую высь. И с первых минут пробуждается смутно Упругой струною звенящая мысль. Тебя вспоминать на рассвете не буду. Уйду на озера, восход торопя. Я все переплачу И все позабуду, И в сердце как будто не будет тебя. Останется только щемящая странность От мокрой лозы на песчаном бугре. Поющая тонкая боль, Что осталась В березовом свете на стылой заре. 1966

Б.Окуджаве Черный ворон, белый снег. Наша русская картина. И горит в снегу рябина Ярче прочих дальних вех. Черный ельник, белый дым. Наша русская тревога. И звенит, звенит дорога Над безмолвием седым. Черный ворон, белый снег. Белый сон на снежной трассе. Рождество. Работать - грех. Но стихи - работа разве? Не работа - боль души. Наше русское смятенье. Очарованное пенье - Словно ветром - в камыши. Словно в жизни только смех, Только яркая рябина, Только вечная картина: Черный ворон, белый снег. 1978 Марта, Марта!Весеннее имя. Золотые сережки берез. Сопки стали совсем голубыми. Сушит землю последний мороз. И гудит вдалеке лесосека. Стонет пихта, и стонет сосна... Середина двадцатого века. Середина Сибири. Весна. По сухим по березовым шпалам Мы идем у стальной колеи. Синим дымом, подснежником талым Светят тихие очи твои. Истекает тревожное время Наших кратких свиданий в лесу. Эти очи и эти мгновенья Я в холодный барак унесу... Улетели, ушли, отзвучали Дни надежды и годы потерь. Было много тоски и печали, Было мало счастливых путей. Только я не жалею об этом. Все по правилам было тогда - Как положено русским поэтам - И любовь, и мечта, и беда. 1980

Не надо памяти бояться Снег над соснами кружится, кружится. Конвоиры кричат в лесу... Но стихи мои не об ужасах. Не рассчитаны на слезу. И не призраки черных вышек У моих воспаленных глаз. Нашу быль все равно опишут, И опишут не хуже нас. Я на трудных дорогах века, Где от стужи стыли сердца, Разглядеть хочу человека - Современника И борца. И не надо бояться памяти Тех не очень далеких лет, Где затерян по снежной замети Нашей юности горький след. Там, в тайге, Вдали от селения, Если боль от обид остра, Рисовали мы профиль Ленина На остывшей золе костра. Там особою мерой мерили Радость встреч и печаль разлук. Там еще сильней мы поверили В силу наших рабочих рук. Согревая свой хлеб ладонями, Забывая тоску в труде, Там впервые мы твердо поняли, Что друзей узнают В беде. Как же мне не писать об этом?! Как же свой рассказ не начать?! Нет! Не быть мне тогда поэтом, Если я Смогу Промолчать!

Жизнь! Нечаянная радость. Счастье, выпавшее мне. Зорь вечерняя прохладность, Белый иней на стерне. И война, и лютый голод. И тайга - сибирский бор. И колючий, жгучий холод Ледяных гранитных гор. Всяко было, трудно было На земле твоих дорог. Было так, что уходила И сама ты из-под ног. Как бы ни было тревожно, Говорил себе: держись! Ведь иначе невозможно, Потому что это - жизнь. Все приму, что мчится мимо По дорогам бытия... Жаль, что ты неповторима, Жизнь прекрасная моя. 1976

Марта Сгорели в памяти дотла Костры сибирской лесосеки. Но в тайниках ее навеки Осталась теплая зола. И лишь подует горький ветер С далеких, выжженных полян, Как затрещат сухие ветви, Метнутся тени по стволам. Сохатый бросится, испуган, Рванет по зарослям густым. И ругань, ругань, ругань, ругань Повиснет в воздухе, как дым. Взметнутся кони на ухабы, Таща корявый сухостой. И кто-то крикнет: — Бабы! Бабы! Гляди-ка, бабы, с ноль шестой!.. Она запомнилась навеки... По хрусткой наледи скользя, Она несла по лесосеке Большие юные глаза. Она искала земляков, Она просила: — Отзовитесь.— И повторяла: — Лабас ритас!.. — не слыхал печальней слов. Она сидела у огня, Ладони маленькие грела И неотрывно на меня Сквозь пламя желтое смотрела. Густым туманом по ручью Стелилось пасмурное небо... И я сказал ей: — Хочешь хлеба? — Она ответила: — Хочу. И я отдал ей все до крошки. Был слышен где-то крик совы. Желтели ягоды морошки Среди оттаявшей травы... И было странно мне тогда, Что нас двоих, Таких неблизких, В седой глуши лесов сибирских Свела не радость, А беда. 1965

Костжоги А.И.Солженицыну В оцеплении, не смолкая, Целый день стучат топоры. А у нас работа другая: Мы солдатам палим костры. Стужа — будто Северный полюс. Аж трещит мороз по лесам. Мой напарник — пленный японец, Офицер Кумияма-сан. Говорят, военный преступник (Сам по-русски — ни в зуб ногой!). Кто-то даже хотел пристукнуть На погрузке его слегой... Все посты мы обходим за день... Мы, конечно, с ним не друзья. Но с напарником надо ладить. Нам ругаться никак нельзя. Потому что все же — работа. Вместе пилим одно бревно... Закурить нам очень охота, Но махорочки нет давно. Табаку не достанешь в БУРе. Хоть бы раз-другой потянуть. А конвойный стоит и курит, Автомат повесив на грудь. На японца солдат косится, Наблюдает из-под руки. А меня, видать, не боится, Мы случайно с ним земляки. Да и молод я. Мне, салаге, И семнадцати лет не дашь... — Ты за что же попал-то в лагерь? Неужели за шпионаж? Что солдату сказать — не знаю. Все равно не поймет никто. И поэтому отвечаю Очень коротко: — Ни за что... — Не бреши, ни за что не садят! Видно, в чем-нибудь виноват...— И солдат машинально гладит Рукавицей желтый приклад. А потом, Чтоб не видел ротный, Достает полпачки махры И кладет на пенек в сугробе: — На, возьми, мужик! Закури! Я готов протянуть ладони. Я, конечно, махорке рад. Но пенек-то — в запретной зоне. Не убьет ли меня солдат? И такая бывает штука. Может шутку сыграть с тобой. Скажет после: «Бежал, подлюка!» И получит отпуск домой. Как огреет из автомата — И никто концов не найдет... И смотрю я в глаза солдата. Нет, пожалуй что не убьет. Три шага до пня. Три — обратно. Я с солдата глаз не свожу. И с махоркой, в руке зажатой, Тихо с просеки ухожу. С сердца словно свалилась глыба. Я стираю холодный пот, Говорю солдату: «Спасибо!» Кумияма — поклон кладет. И уходим мы лесом хвойным, Где белеет снег по стволам. И махорку, что дал конвойный, Делим бережно пополам. 1963

Полынь Ю. Киселеву О, замри, мое сердце! Застынь, Слышишь, Ветер качает полынь?.. Занимается свет. Умирает роса. И росинки блестят, Словно чьи-то глаза. Слышу будто бы плач, Слышу будто бы стон. Это тонкий полынный Серебряный звон. Это все, что когда-то Случилось со мной, Тихо шепчет полынь У дороги степной. Горьковатая, Близкая сердцу трава На холодну ю землю Роняет слова... Все, что в жизни узнать И увидеть пришлось, Все на этом рассвете Сошлось: И печаль, и тревога, И зябкая стынь — Всё — как эта дорога, Как эта полынь. 1966

Жигулин Анатолий Владимирович Жигулин Анатолий Владимирович - поэт и прозаик . В 1948 году 17-тилетний Толя Жигулин был арестован по политической статье и провел несколько лет в лагере на Колыме, о чем он рассказал в автобиографической повести "Черные камни". В лагерях было много людей, попавших туда случайно. Некоторые из них прозревали, увидев подлинное, страшное лицо великой утопии, лапищи надзирателя над наивными утопистами, некоторые ломались, "ссучивались", становились мелкими стукачами, но Жигулин был одним из немногих, кто попал туда за дело, осмелившись создать подпольную юношескую организацию, ставившую своей целью борьбу против обожествления Сталина. Жигулин - автор двух десятков поэтических сборников. В 1996 году был удостоен Пушкинской премии, присуждаемой президентом России. Умер В Москве Бурундук Раз под осень в глухой долине, Где шумит Колыма-река, На склоненной к воде лесине Мы поймали бурундука. По откосу скрепер проехал И валежник ковшом растряс, И посыпались вниз орехи, Те, что на зиму он запас. А зверек заметался, бедный, По коряжинам у реки. Видно, думал: "Убьют, наверно, Эти грубые мужики". - Чем зимой-то будешь кормиться? Ишь ты, Рыжий какой шустряк!..- Кто-то взял зверька в рукавицу И под вечер принес в барак. Тосковал он сперва немножко По родимой тайге тужил. Мы прозвали зверька Тимошкой, Так в бараке у нас и жил. А нарядчик, чудак-детина, Хохотал, увидав зверька: - Надо номер ему на спину. Он ведь тоже у нас - зека!.. Каждый сытым давненько не был, Но до самых теплых деньков Мы кормили Тимошу хлебом Из казенных своих пайков. А весной, повздыхав о доле, На делянке под птичий щелк Отпустили зверька на волю. В этом мы понимали толк. 1963

Нет, я не плачу Нет, я не плачу, и не рыдаю, На все вопросы я открыто отвечаю, Что наша жизнь - игра, и кто-ж тому виной, Что я увлекся этою игрой. И перед кем же мне извиняться? Мне уступают, я не в силах отказаться. И разве мой талант, и мой душевный жар Не заслужили скромный гонорар Бусть бесится ветер жестокий В тумане житейских морей. Белеет мой парус такой одинокий На фоне стальных кораблей О наслажденье - ходить по краю. Замрите, ангелы, смотрите - я играю. Разбор грехов моих оставьте до поры. Вы оцените красоту игры. Ведь согласитесь, какая прелесть Мгновенно в яблочко попасть - почти не целясь. Орлиный взор, напор, изящный поворот, И прямо в руки - запретный плод. Я не разбойник, и не апостол. И для меня, конечно, тоже все не просто. И очень может быть, что от забот своих, Я поседею раньше остальных. Но я не плачу, и не рыдаю. Хотя не знаю, где найду, где потеряю. И очень может быть, что на свою беду, Я потеряю больше, чем найду

Точка, точка, запятая - Вышла рожица кривая. Ручки, ножки, огуречик,- Получился человечек! Что увидят эти точки, Что построят эти ручки, Далеко ли эти ножки Уведут его, Как он будет жить на свете - Мы за это не в ответе: Мы его нарисовали, Только и всего! "Что вы, что вы! Очень важно, Чтобы вырос он отважным, Сам сумел найти дорогу, Вычислить разбег. Это трудно, это сложно, Но иначе невозможно: Только так из человечка Выйдет человек!" Впрочем, знают даже дети, Как прожить на белом свете; Легче этого вопроса Нету ничего! Просто надо быть правдивым, Благородным, справедливым, Умным, честным, сильным, добрым - Только и всего! Как все просто удается На словах и на бумаге, Как легко на гладкой карте Стрелку начертить! Но потом идти придется Через горы и овраги... Так что прежде, человечек, Выучись ходить!

Журавль по небу летит Как за меня матушка все просила Бога, Все поклоны била, целовала крест, А сыночку выпала дальняя дорога, Хлопоты бубновые пиковый интерес. Журавль по небу летит, корабль по морю идет, А что меня куда влечет по белу свету, И где награда на меня, и где засада на меня - Гуляй, солдатик, ищи ответа. Журавль по небу летит... Ой, куда мне деться, дайте оглядеться, Впереди застава, сзади - западня. Белые, зеленные, золотопогонные, А голова у всех одна, как и у меня. Где я только не был, чего я не отведал, Березовую кашу, крапиву, лебеду. Вот только на небе я ни разу не обедал, Господи, прости меня, я с этим обожду.

Песенка Ассоль Н.Матвеевой Не нужны мне эдельвейсы И другие чудеса. Вижу я, уходят в рейсы Голубые паруса. Голубые, золотые, Возвращаются опять. Голубые, золотые, Только алых не видать. Где ты, лебедь краснокрылый? Где ведешь свои суда? Может, ты ошибся, милый, И причалил не туда? Не унес ли ветер шумный В неизведанный простор? Может, Грин тебя придумал, А я верю до сих пор... 1963

Песня о вранье Конечно, я вру, Все время я вру. Встаю поутру - вру, Хожу по двору - вру. Беру по ведру, Иду по воду, Обратно иду - вру, Сижу во рву, Цветочки рву И вру, вру! А может, не вру? Вы откуда знаете, Что это болтовня? Вы же не бываете, Где бываю я! А вдруг в самом деле В городе Дели Мартышки съели Все эскимо? А вдруг и правда В городе Прага Входят через двери, А выходят в окно? Скажите лучше честно, Что вам не все известно! А то,что неизвестно, Вы думаете, обман? Нет, я не врунья, Я просто говорунья Со шхуны "Попрыгунья", Где мой папа - капитан! Где-то с нами рядом Бродит кукарямба, Что за кукарямба, Где о ней прочесть? Сама никогда не слыхивала, Не читывала, не видывала, Но если я ее выдумала - Значит, она есть! Значит, есть кукарямба, Где-то есть кукарямба, Только кто нам ответит И расскажет тогда, Где живет кукарямба, Что жует кукарямба, Сколько весит И кто она?! Я думаю, с детства В роду у меня Все эти выдумыванья- Придумыванья? И днем и ночью, И даже во сне Все время во мне, Все время во мне - вот это вот выдумыванье, вот это вот придумыванье, вот это вот вы-ду-мы-ва-нье йе-йе!!!

Приходит день, приходит час, Приходит миг, приходит срок — И рвётся связь. Кипит гранит, пылает лёд, И легкий пух сбивает с ног — Что за напасть? Вдруг зацветает трын-трава, Вдруг соловьём поёт сова, И даже тоненькую нить Не в состоянье разрубить Стальной клинок! Приходит срок — и вместе с ним Приходят страх, озноб и жар, Восторг и власть. Азарт и нежность, гнев и боль — В один костёр, в один пожар — Что за напасть?! Из миража, из ничего, Из сумасбродства моего — Вдруг возникает чей-то лик И обретает цвет и звук, И плоть, и страсть! Нелепо, смешно, безрассудно, безумно - Волшебно!.. Прощальная песня Давайте негромко, Давайте вполголоса, Давайте простимся светло. Неделя-другая, И мы успокоимся: Что было - то было. Прошло. Конечно, ужасно! Нелепо! бессмысленно! О, как бы начало вернуть? Начало вернуть Невозможно, немыслимо. И даже и думать забудь. Займемся обедом. Займемся нарядами. Заполним заботами быт. Так легче - не так ли? Так проще - не правда ли? Не правда ли, меньше болит? Не будем хитрить И судьбу заговаривать - Ей-Богу, не стоит труда. Да-да, господа: Не "авось", не "когда-нибудь", А больше уже Никогда. Ах, как это мило. Очень хорошо, Плыло и уплыло. Было - и прошло.

Поэту Эта ночь раскидала огни, Неожиданная, как беда. Так ли падает птица вниз, Крылья острые раскидав? Эта полночь сведет с ума, Перепутает дни - и прочь. Из Норвегии шел туман. Злая ночь. Балтийская ночь. Ты лежал на сыром песке, Как надежду обняв песок. То ль рубин горит на виске, То ль рябиной зацвел висок. Ах, на сколько тревожных лет Горечь эту я сберегу! Злою ночью лежал поэт На пустом, как тоска, берегу. Ночью встанешь. И вновь и вновь Запеваешь песенку ту же: Ах ты ночь, ты моя любовь, Что ты злою бедою кружишь? Есть на свете город Каир, Он ночами мне часто снится, Как стихи прямые твои, Как косые ее ресницы. Но, хрипя, отвечает тень: "Прекрати. Перестань. Не надо. В мире ночь. В мире будет день. И весна за снега награда. Мир огромен. Снега косы, Людям - слово, а травам шелест. Сын ты этой земли иль не сын? Сын ты этой земле иль пришелец? Выходи. Колобродь. Атамань. Травы дрогнут. Дороги заждались вождя... ...Но ты слишком долго вдыхал болотный туман. Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя".

Звезда Светлая моя звезда. Боль моя старинная. Гарь приносят поезда Дальнюю, полынную. От чужих твоих степей, Где теперь начало Всех начал моих и дней И тоски причалы. Сколько писем нес сентябрь, Сколько ярких писем... Ладно - раньше, но хотя б Сейчас поторопиться. В поле темень, в поле жуть - Осень над Россией. Поднимаюсь. Подхожу К окнам темно-синим. Темень. Глухо. Темень. Тишь. Старая тревога. Научи меня нести Мужество в дороге. Научи меня всегда Цель видать сквозь дали. Утоли, моя звезда, Все мои печали. Темень. Глухо. Поезда Гарь несут полынную. Родина моя. Звезда. Боль моя старинная. 1937 Гроза Косым, стремительным углом И ветром, режущим глаза, Переломившейся ветлой На землю падала гроза. И, громом возвестив весну, Она звенела по траве, С размаху вышибая дверь В стремительность и крутизну. И вниз. К обрыву. Под уклон. К воде. К беседке из надежд, Где столько вымокло одежд, Надежд и песен утекло. Далеко, может быть, в края, Где девушка живет моя. Но, сосен мирные ряды Высокой силой раскачав, Вдруг задохнулась и в кусты Упала выводком галчат. И люди вышли из квартир, Устало высохла трава. И снова тишь. И снова мир. Как равнодушье, как овал. Я с детства не любил овал! Я с детства угол рисовал! 20 января 1936 Снова месяц висит ятаганом, На ветру догорает лист. Утром рано из Зурбагана Корабли отплывают в Лисс. Кипарисами машет берег. Шкипер, верящий всем богам, Совершенно серьезно верит, Что на свете есть Зурбаган. И идут паруса на запад, Через море и через стих, Чтоб магнолий тяжелый запах Грустной песенкой донести. В час, когда догорает рябина, Кружит по ветру желтый лист, Мы поднимем бокал за Грина И тихонько выпьем за Лисс. 1936

Вечер Весь город вечер высинил, И фонари разлучились, Чуть-чуть глаза зажмуришь - И стукнутся в зрачки. Я шел. И мне казалось, Что фонари те - лучшие И лучше всех смеются В прохожие очки. Я шел, и мне казалось, Что это очень здорово, Что это замечательно, Что на дворе весна. Я шел, и бессознательно Я ставил гордо голову, Я шел, и был уверен, И очень твердо знал, Что жизнь - это солнце! Что жить на свете - стоит! Что в кровь ко мне залезла Весенняя гроза, Что сердце не желает Сидеть себе спокойно, Что у моей любимой хорошие глаза, Что я живу в стране, где Весна зимою даже, Где люди, что умеют смеяться и любить. И я иду. А небо, Измазанное сажей, Со мной хохочет вдребезги И пробует запеть. Май 1934

Коган Павел 4 июля 1918 - 23 сентября 1942 Бригантина Быть может, мы с тобой грубы В этих строках все Весна моя! Весна разлилась по лужицам Ветер, что устал по свету рыскать Вечер Вступление к поэме "Щорс" Гроза Девушка взяла в ладони море Звезда И немножко жутко И тишина густеет Как Парис в старину Капитан непостроенных бригов Лирическое отступление Листок, покрытый рябью строк Люди не замечают, когда кончается детство Мой приятель, мой дружище Монолог Мы сами не заметили На кого ты, девушка, похожа? Нам лечь, где лечь Не додумав малой толики Неустойчивый мартовский лед Ночь пройдет по улицам Ну скажи мне ласковое что-нибудь Ну, как же это мне сказать О пошлости Опять походкой воровскою Первая треть Письмо Поговорим о счастье Поэту Разрыв-травой, травою-повиликой Сергею Есенину Снова месяц висит ятаганом Снова осень проходит скверами Старый город над рекой дремучей Тебе опять совсем не надо Тигр в зоопарке Ты снова, комнатка моя У земли весенняя обнова Чубарики-чубчики Я, наверно, родился поздно Родился в Киеве. Детские годы прошли в Москве. В 1936 году поступил в Московский институт истории, философии, литературы (МИФЛИ), а с 1939 года занимался и в Литературном институте им. М.Горького на отделении поэзии. В написанных в ту пору стихах отразились геополитические воззрения автора, да и не только его одного. СССР в ближайшем будущем представлялся Когану раскинувшимся на простанстве от Японии до Англии, от Северного полюса до Ганга. В 1941 году, когда началась война, ушел добровольцем на фронт. В 1942 году 23 сентября погиб в боях под Новороссийском. Было ему 24 года. При жизни Коган не успел напечатать свои стихи. Они стали публиковаться в периодической печати во второй половине 1950-х. Позднее из них был составлен сборник "Гроза" (1960). В коллективном сборнике "Сквозь время" (1964) был опубликован неоконченный роман в стихах "Первая треть". Павел Коган - автор популярной песни "Бригантина", которая и сейчас звучит на слетах любителей авторской песни. Снова осень проходит скверами, Клены старые золотя, Снова мне, ни во что не веруя, По чужим проходить путям. Снова мне, закусивши губы, Без надежды чего-то ждать, Притворяться веселым и грубым, Плакать, биться и тосковать. И опять, устав от тревоги, Улыбаясь покорно: «Пусть», Принимать за свое дороги, Тишь, туманы, тоску и грусть. И опять, затворяя двери, Понимая, что это ложь, Хоть немножко, Хоть капельку верить В то, что где-нибудь ты живешь. 16 сентября 1936 Бригантина (песня) Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса... Капитан, обветренный, как скалы, Вышел в море, не дождавшись нас... На прощанье подымай бокалы Золотого терпкого вина. Пьем за яростных, за непохожих, За презревших грошевой уют. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют. Так прощаемся мы с серебристою, Самою заветною мечтой, Флибустьеры и авантюристы По крови, упругой и густой. И в беде, и в радости, и в горе Только чуточку прищурь глаза. В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют, И, звеня бокалами, мы тоже Запеваем песенку свою. Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса... 1937

http://fpss.ru/medcentr/methods/14/ Биорезонансная терапия.

Домашний лечебник. http://www.e-lib.info/book.php?id=1120000492&p=0

Россиянка Павлюченкова стала победительницей юниорского Australian Open Россиянка Анастасия Павлюченкова стала победительницей юниорского Australian Open. Это стало ясно по результатам игры с американской теннисисткой Бренгл. Матч между ними закончился со счетом 7:6 (8:6) Российская теннисистка Мария Шарапова не сумела выиграть Открытый чемпионат Австралии, проиграв в финале американке Серене Уильямс. Шарапова сыграла из рук вон плохо, в то время как оправившаяся после длительной травмы Уильямс выглядела мощно и победила с убедительным счетом 6-1 6-2. Финальный матч продолжался всего один час и две минуты — противостояния и напряженной борьбы, на которую рассчитывали собравшиеся на арене Рода Лейвера зрители, не получилось. Эта победа стала третьим австралийским триумфом в карьере Уильямс и ее восьмой победой в турнирах серии Большого шлема. Шарапова же в своей карьере выиграла только два турнира серии Большого шлема: Уимблдон в 2004 году и Открытый чемпионат США в 2006.

Триптофан: Миндаль, творог, арахисовое масло, арахис, омары, устрицы, креветки, соевые продукты (тофу, темпе и т.д.), тунец, индейка. И о сое была информация. Вещество, выделенное из соевых бобов, оказывает чудесное действие на мышей с искусственно вызванным аутоиммунным энцефаломиелитом, соответствующим рассеянному склерозу человека.

Витамин В3 (ниацин) В отличие от многих других витаминов, синтезируется организмом человека. «Сырье» для ниацина — аминокислота триптофан. . Витамин В3 участвует более чем в 50 различных метаболических реакций в организме, в ходе которых углеводы и жиры превращаются в энергию, участвует в синтезе эйкозаноидов — «распорядителей энергии» в организме