автобиография :)))

[Ека]

–  Все двенадцать Богов, помогите нам! – паникуя прокричал Младший Пилот межсистемного  одногалактического судна.

   –  Что ты орёшь, мы за пределами их радиуса действия! – не менее паникуя, но более спокойным голосом отозвался  его командир.

    Тарелка вошла в атмосферу чужой планеты, и теперь её корпус    резко начал нагреваться, так что даже побывавшие в разных передрягах  одногалактнаффты инстинктивно прикрыли  листовыми пластинами свои точки роста, полностью осознавая, что это им точно не поможет. Но всё от них зависящее они уже сделали, и теперь им оставалось самое трудное – ждать. Причём каждый из них был уверен, что ждать своего конца.

   А как хорошо всё начиналось!

   Побывать на далёких планетах они мечтали с самого детства. И государство  активно поощряло эту мечту. Их кормили по специальной диете,  освещали гораздо большими пучками фотонов, закаляли, тренировали интенсивнее всех, и главное, наполняли их клеточную жидкость знаниями, знаниями, знаниями…

   И вот, наконец, старт. Они не были  первыми одногалактнаффтами своей планеты, но проводы им устроили не менее торжественные, чем  Кусю и Чракотаз.  Сколько раз в детстве они сами прибегали к стартовой площадке выказать своё уважение отважным пилотам! А теперь вот… Все люди, собравшиеся на поле, передавали им  приветственные тексты и рисунки в память о родной планете, о народе, их вырастившем, и о великой истории этого народа. И это было весьма кстати, поскольку  одногалактнаффты знали, что  увидеть эту землю больше не смогут никогда   –   слишком мал по времени цикл развития их организмов, они просто не успеют вернуться. Но зато судно, пущенное на автопилоте, обязательно доберётся  назад, и  обо всех подробностях их подвига станет известно на Родине. А может быть, соотечественникам  даже удастся похоронить их тела  –  если конечно время не разобьёт тела на споры раньше приземления тарелки,  –   и тогда им присвоят имена.

   И вдруг, в один миг, всё хорошее закончилось!

   Дисплей центрального компьютера  показал, что всего в двух перях полёта от них находится звезда  с обитаемой планетой.

   Старший  Пилот принял решение лететь к ней…

   …«Кези меня дёрнул!» – думал он сейчас, но что-либо изменить стало уже невозможно…

   …Судно приземлилось на спутник  этой планеты, и бортовой компьютер начал интенсивно её сканировать. Одногалактнаффты переписывали поступающую информацию себе в клеточную жидкость; местная цивилизация  была весьма примитивной, поэтому пилоты параллельно очень быстро обучались оперировать её знаниями. Работа уже подходила к концу, как вдруг из спутника, с того самого места, где находилась тарелка, произошёл выброс непонятно откуда взявшейся органики, да как неудачно! – прямо по генератору углекислого газа, сразу выведя его из строя, так что дальнейшее пребывание на судне живых организмов оказалось под угрозой.  К счастью, биосфера обитаемой планеты вполне подходила для  жизни и питания – только сила тяжести несколько превышала норму – и Старший Пилот  предложил  приземлиться на неё.  Оставаться на судне было самоубийством, поэтому Младший поддержал это предложение.

   Сначала  снижение проходило по много раз отработанной схеме, но после вхождения в атмосферу корпус стал нагреваться гораздо сильнее расчётного.  Одногалактнаффты уже попрощались с жизнью и друг другом, когда дисплей показал, что температура обшивки приходит в допустимую норму. По-видимому,  её повышение  вызвалось горением  прилипшей органики, а не какими-то неполадками самого судна.

   Тарелка приземлилась  на необыкновенно красивой лужайке посреди смешанного леса. Планета была странной. Единственные разумные существа на ней оказались животными, принадлежащими к очень бесперспективному в эволюционном отношении  виду. При этом растения – венец божественного творения на родной планете одногалактнаффтов, пребывали в практически зачаточном  на счёт разума состоянии.

   –  Будем выходить на поверхность? – робко задал вопрос Младший  Пилот своему командиру.

   –   Наш   цикл   развития   закончится   через   двенадцать  часов   по времяисчислению Землян. Поэтому мы ничего не теряем. Давай пойдём, посмотрим на здешний мир,  –  успокаивающим голосом ответил тот, хотя сам  бы  предпочёл сейчас забиться куда-нибудь вглубь судна и не шевелиться до самого конца. Но он занимал старшую  должность, так что в его обязанностях было  –  поговоркой Землян  –   держать хорошую мину при плохой игре. Да, времени оставалось мало. И команда приняла решение: поскольку им не успеть долететь до дома раньше разложения на споры,  они, выполняя долг перед своим народом, естественно с подачи Старшего, отправили тарелку назад на автопилоте, а сами остались умирать, по возможности  красиво, на этой почти дикой планете.

   Они вышли на поверхность. Идти было тяжело, повышенное притяжение давило нелёгким грузом, и чем дальше, тем труднее становилось передвигать нижние листовые пластины. Отойдя метров на пятьсот от места приземления они оказались вынуждены сделать привал, но уже через десять минут поняли, что совершили ошибку – идти надо было сразу и  до конца – так как пластины перестали слушаться совершенно.

   И тут пилоты увидели двух аборигенов, разнополых, по возрасту  –   очевидно,  юношу и девушку, весело смеющихся и бегающих друг за дружкой.

   Настроение Землян невольно передалось одногалактнаффтам.

   –   Какое  красивое небо у этой планеты! – мечтательно высказал свою мысль вслух Младший Пилот.

   –    Да. Может, природа вовсе и не ошиблась, наделив высших приматов разумом. Посмотри, это ведь практически люди! – ответил Старший, нежась в лучах Солнца и наблюдая за двумя представителями местной молодёжи.

   Но обезьяны всё-таки не растения! Девушка стала рвать цветы для букета.

   «Какое безобразие»,  –  только и успел возмущённо подумать Старший Пилот, когда  протянутая рука  подняла его с земли вместе с рядом росшим колокольчиком.
   Младший замер от растерянности, а может от страха, но тут эта же рука взяла и его, захватив заодно с ромашкой.

   Пилоты притихли. Жить осталось совсем мало, но умирать не своей смертью им всё равно не хотелось. Сначала они подумали, что их собираются съесть, и поэтому старались не привлекать к себе  излишнего внимания.  Но после того как девушка принесла букет к себе в дом, стало очевидно, что ими просто украшали жилище.

   Они оказались в одной вазе друг с другом, да и с другими растениями тоже, хотя это было не столь важно – остальные растения не отличались разумностью. Поначалу они никак не могли понять, во что их поставили, но потом Младший догадался: в воду, но не такую, как у них на планете  – отдельные молекулы в воздухе,  а самую настоящую, как записано в книгах Древних, какую пили только Боги, да и то лишь семь из двенадцати!

   «Ну вот… уже пора!» – подумал Старший Пилот, ощутив приближение смерти.

   «Всё равно умирать,  –  пришла в голову Младшему абсолютно крамольная идея,  –  так напьюсь воды напоследок, дома  никто ведь не узнает!»

   И он осторожно начал всасывать божественную жидкость нижними точками роста… И, о чудо! Смерть отступила!

   –  Старший, командир! – прокричал он всеми устьицами. – Мы можем  жить! Напиток Богов спасает от  завершения цикла!

   –  Что ты, глупый,  нельзя! Это  искушение  Кези!  Нельзя  нарушать  Великий
Запрет! Мы можем поглощать лишь испарения  Божественного нектара!

   Но Младший не слушал. Он жадно пил, с наслаждением ощущая, как вода разносится по сосудам во все клеточки его организма.

   Он пил, пил, пил… Как вдруг услышал тихий вздох своего командира. Младший перестал пить и уже открыл устьица, чтобы спросить, в чём дело, когда понял, что Старший Пилот замолчал навсегда.

   Младшему стало невыносимо обидно – умер его лучший друг и товарищ, умер жестоко, из-за  дурацкой идеи. Да и действительно, какой смысл в его гибели,  если эта смерть не пополнит страницы Истории их соотечественников! Какая разница!.. И он с упоением  мщения  продолжил поглощать  воду,  как будто желал что-то доказать своему уже умершему фанатичному собеседнику.

   Он пил, пил, пил… Тут он понял, что не только пьёт, но и плачет…  Сначала он испугался:  ведь через его устьица выходила  влага, унося с собой информацию клеточной жидкости; но  потом подумал: «Да кому она здесь нужна?»,  и ему стало всё равно.

   Темнело. Ваза находилась на столе в центре комнаты;  было совершенно непонятно,  откуда взялись  фотоновые лучи под потолком, если Солнце ушло за видимый край планеты? Впрочем, одногалактнаффту  было не до этого: он всё ещё оплакивал потерю друга, поэтому он старался не думать вообще, чтобы полностью отдаться своей скорби.

   Через какое-то время погасли и эти лучи. Плотно задёрнутые шторы оградили Младшего Пилота от проблем, и он, устав от пережитого за всю свою жизнь, погрузился в приятную дремоту… Но и во сне его нижние точки роста  не переставали пить.

    Светало. В комнату зашла пожилая аборигенка и распахнула шторы. Яркий свет захватил всё существо  одногалактнаффта. Фотоны опьяняли его сладостным,  возбуждающим, дурманящим теплом, и, не в силах противостоять соблазну, он тронулся  во вне всеми точками роста. Абсолютно непередаваемые ощущения захлестнули его разум и душу. Он был очень горд за себя – вкусив напиток Богов, он сам становился одним из них! Он уже чувствовал, как  поверхностные клетки, соприкасавшиеся с водой,  вытягиваются в корневые волоски, как они, наращиваясь другими слоями клеток, превращаются в прочные корни… Как вдруг его внутреннюю  идиллию нарушил хлопок.

   Он не сразу понял, что это, но  поняв – ужаснулся.

   Неумолимое время разбило бездыханное тело Старшего Пилота на споры, и они рассыпались по столу.   Невыносимая тоска охватила живого одногалактнаффта… Из оцепенения его вывел возглас аборигенки:
   –  Батюшки, сколько песка! Леночка,  выброси ты этот букет, цветы уже завяли, да и грязи от них столько нападало!

   – Хорошо, бабушка,  –  прибежавшая юная Землячка схватила вазу и понеслась с ней на кухню.

   –  Ой, бабушка, посмотри: тут одно растение корни пустило! А какие листики у него красивые… Я даже и не помню, как его рвала!

   – Покажи, внученька,  –  сказала бабушка.  –   Правда, красота-то какая! Ни разу в жизни такого не видела! Листочки-то, прям, малахитом отливают! Знаешь что, давай мы его посадим. У меня в чулане горшок есть. Сходи, накопай землицы.

   Леночка убежала, а бабушка, заботливо уложив растение на газетный лист, пошла за горшком.

   Одногалактнаффт попытался, было, удрать, да ничего у него не получилось.
  За вечер, ночь и утро, которые он пил не переставая,  он также, не переставая,  испарял излишки влаги, выводя вместе с ними и заложенную информацию. Теперь он просто уже не помнил, как надо передвигаться, а может быть, ещё  немного и помнил, да изменения, произошедшие в организме,  этому мешали.

   Ему не оставалось больше ничего, кроме как покориться судьбе… А ведь Старший Пилот предупреждал…; впрочем, Старшего уже нет, а Младший пока ещё живёт!

   Прибежала внучка с землёй.

   Бабушка насыпала землю в горшок, посадила растение, внимательно следя за тем, как бы не поранить корешки, полила водой и поставила  на галошницу в коридоре, чтобы яркий свет не мог повредить ему до приживления на новом месте.

   Одногалактнаффту стало страшно: его лишили света, а без него он не мог толком осуществлять своё питание, да и воды здесь было на порядок меньше, чем в вазе.

   И он начал усиленно вытягивать корневые волоски во все стороны, пытаясь достать как можно больше жидкости, заодно прихватывая различные соли.

   Его корневая система росла, всё лучше и лучше наполняя организм водой с растворёнными в ней минералами.

   В коридоре было сумрачно, а в комнате – светло. Свет из дверного проёма напомнил ему о доме. Он почувствовал себя очень одиноким и даже стал завидовать Старшему Пилоту, который умер, так и не изменив своей  Родине.

   Но какой смысл таится в прекращении  существования? И, чтобы прогнать мысли о своём предательстве идеалов Народа, он стал ещё усиленней питаться, с ужасающим  упоением ощущая, как  минеральные соли, бит за битом, отправляют в небытие полученные им знания… Впрочем, эти знания были уже бесполезны; вот только жаль  лишаться воспоминаний о проводе его в космос, да и память о единственном  друге очень хотелось оставить.

   Но соли не разбирались, какая информация нужна, а какая – нет. Они, столь же безжалостно как и время, уничтожали всё.

   Через два дня, под вечер, бабушка поставила горшок на окно.

   Садящееся солнце вызвало прилив  новых очень приятных ощущений.

   Потом наступила ночь.

   Растение ловило свет голубой звезды, посылавшей ему бесконечные любовь, нежность и заботу, даже не подозревая о том, что там, далеко-далеко, на одной из её планет, готовятся к полётам юные одногалактнаффты, воспитываясь на подвигах  безымянных пилотов, среди которых было и оно само…