Рона

Русская жанровая живопись http://www.janrovaya.ru/ Немецкая портретная живопись http://www.nemportrety.ru/ Художественный металл http://ostmetal.info/galery.php?section=10 Русская живопись http://www.antique.ru/galery.shtml Готика во Франции http://francegothic.boom.ru/index.html Собор св. Вита или мастерство готических творцов http://www.ilovecz.ru/index.php?idoflevel=1282 Гауди http://dark.gothic.ru/gaudi/Gaudi.htm#ex4 Антонио Гауди - гениальный архитектор, великий модернист http://www.fincasromar.com/articles/18 Антонио Гауди — великий сфинкс мировой архитектуры http://www.tool.ru/articles/7827/45_gaudi.html Собор Святого семейства в г.Барселона http://ssr.pp.ru/vis/r_sagradafamilia.html Зал Родена.Эрмитаж. http://hermitage.museum.ru/html_Ru/08/hm88_0_2_68.html Скульптура.Франция. http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/03/hm3_3_3_3.html

В 1914 г. Моне начинает серию больших полотен с изображением кувшинок в пруду. В последующие годы он примет решение 12 картин этой серии принести в дар государству, о чем будет официально объявлено в 1920 г. Согласно подписанному художником документу, картины должны быть закончены к апрелю 1924 г. Дар Клода Моне первоначально планировалось разместить в специально построенном для них павильоне со стеклянным потолком в саду отеля Бирон. Но палата депутатов отвергла проект, разработанный самим художником. Тогда решили переделать для «Кувшинок» два зала в музее Оранжери. Из-за катаракты Моне почти ничего не видит, однако упорно продолжает работать над «Кувшинками». «Я работаю через силу и хочу успеть написать все до того, как потеряю способность видеть», — писал он Жозефу Дюран-Рюэлю. Болезнь глаз прогрессировала, и Моне был вынужден пойти на операцию, после которой вернулся к работе. В письме Андре Барбье от 17 июля 1925 г. художник пишет: «Я работаю как никогда и доволен тем, что делаю. Если новые очки будут лучше прежних, значит, я мог бы жить до ста лет» В понимании художника «жить» значило «видеть». В последние годы жизни творчество Моне все больше приобретает декоративные черты. В погоне за деталями и нюансами художник нередко утрачивает ощущение целого. В своих многочисленных изображениях заросшего пруда он окончательно отказывается от формы, пытаясь передать лишь ощущение ускользающего света. Моне умер в Живерни 5 декабря 1926 г. на руках у своей невестки Бланш, дочери Алисы Ошеде. Он пережил всех своих друзей и соратников, вторую жену Алису и старшего сына Жана. «Какой у меня печальный конец», — признавался он в одном из своих писем Гюставу Жеффруа. По книге: Импрессионизм (иллюстрированная энциклопедия). / Сост. И.Г. Мосин. — СПб.: ООО «СЗКЭО «Кристалл», 2004.

Поражает упорство, с которым работает уже не молодой художник: к моменту окончания серии ему исполнилось 55 лет. В одном из писем Алисе Ошеде от 3 апреля 1892 г. он пишет: «Каждый день я отмечаю и добавляю то, что не смог увидеть раньше. Как трудно, но работа движется… Я разбит и больше не могу работать… Всю ночь меня мучили кошмары: собор падал на меня, он был то голубой, то красный, то желтый». Удивительная, почти детская открытость картин Моне, в сочетании с невероятной зоркостью, буквально завораживала современников. Поль Сезанн, начинавший как импрессионист, но вскоре уставший «ловить мгновенье» и создавший впоследствии более конструктивный художественный язык, однажды в разговоре о Моне сказал: «Моне — это только глаз, но, Боже мой, какой глаз!» На рубеже веков Моне, уже всемирно признанный художник, трижды предпринимает поездки в Лондон: осенью 1899 г., в феврале 1900 г. и в феврале-апреле 1901 г. Результатом этих поездок явилось более сотни картин («Мост Ватерлоо. Закат»). Художника привлек в первую очередь эффект тумана над Темзой («потрясающего тумана», как он пишет в одном из своих писем). Этот мотив доминирует в большинстве его полотен, создавая на них атмосферу мистической загадочности. «С каждым днем мне все больше нравится писать Лондон», — сообщает он в 1900 г. из Англии своей невестке Бланш. С Лондоном связано многое в жизни Моне: здесь, вместе с Писсарро, в 1870 г. он посещал лондонские музеи, изучая творчество пейзажистов английской школы, принимал участие в Международной выставке искусств в Кенсингтоне, открывшейся 1 мая 1871 г. В этом городе произошло знакомство Моне с Дюран-Рюэлем, сыгравшее решающую роль в судьбе художника. Знаменитый пейзажист Добиньи представил коллекционеру молодого Моне такими словами: «Вот художник, который превзойдет нас всех. Покупайте!» Еще во время первого своего посещения Лондона Моне написал несколько полотен, изображающих Темзу и здание Парламента. В более поздние годы этот мотив стал одной из самых поэтичных серий: «Лондон. Здание Парламента» («Здание Парламента. Закат»). В поисках тем для новых серий картин Моне в октябре-декабре 1908 г. вместе с женой предпринял последнее большое путешествие: художнику уже 68 лет и ему все труднее уезжать из Живерни. На этот раз Моне выбрал темой очередной серии виды Венеции. «Я все больше и больше восхищаюсь Венецией и грущу оттого, что приближается момент расставания с таким уникальным светом. Это так красиво, — писал Моне Гюставу Жеффруа 7 декабря 1908 г. — Я пережил здесь чудесные моменты, почти забыв о своей старости».

В 1865 г. состоялся дебют Моне в Салоне: два его морских пейзажа были выставлены и приняты благосклонно. Критик Поль Манц, обозреватель «Gazette des Beaux-Arts», писал: «Склонность к гармонии цветов, чувство валеров, поразительное чувство целого, смелая манера видеть вещи и привлекать внимание зрителя — вот качества, которыми господин Моне уже обладает в высокой мере. Его «Устье Сены» внезапно остановило нас, и мы его не забудем. С сегодняшнего дня мы, конечно, с интересом будем следить за будущими успехами этого искреннего мариниста». В 1865 г. Моне встретил Камиллу Донсье, которая на ближайшие четырнадцать лет стала его любимой моделью, а в 1870 г. — его первой женой. Она родила художнику двух сыновей — Жана (р. 1867) и Мишеля (р. 1878), которых Моне также нередко изображал на своих полотнах. В это время Моне работал в стиле Курбе и реалистической школы, но его преследовала идея писать композиции на открытом воздухе. Наиболее известная из работ этого времени, названная, как и полотно Эдуарда Мане, «Завтрак на траве», была исполнена в студии по наброскам, сделанным на пленэре. Сходство с картиной Мане сразу бросается в глаза. Однако, стремясь превзойти старшего товарища, Моне изобразил на большом полотне в полный рост двенадцать фигур. Моделями для всех персонажей послужили его жена и друг, Фредерик Базиль, которые многие часы позировали художнику на лесной поляне в лесу Фонтенбло. Камилла также позировала мужу для картин «Женщины в саду» (1867), «Камилла, или Женщина в зеленом платье» (1866), «Дама с зонтиком (Мадам Моне с сыном)» (1875), «Японка» (1876) и других. 1860-е годы проходят под знаком объединения сил и крепкой дружбы. Друзья часто собираются вместе, чтобы писать пленэр в окрестностях Парижа. К концу десятилетия относится ряд работ, написанных в Буживале, где Моне работал вместе с Ренуаром: тогда ими были написаны знаменитые картины, изображающие «Лягушатник». Оказываясь в Париже, друзья веселой тесной компанией, которой верховодит Мане, проводят вечера в кафе Гербуа, споря об искусстве и вынашивая планы совместной выставки. Франко-прусская война нарушила привычный уклад жизни художника, и в сентябре 1870 г. он с Камилем Писсарро перебрался в Англию. В Лондоне судьба свела их с продавцом картин Полем Дюран-Рюэлем, который впоследствии оказал импрессионистам неоценимую помощь в организации выставок и продаже картин. В 1871 и 1874 гг. Моне работал в Голландии. Первой серией Моне, написанной в полном соответствии с его новым методом, стала серия картин «Стога» («Стог сена. Закат»), над которой художник начал работать в 1888 г. «Я упорно работаю над серией стогов сена в различном освещении, — пишет он из Живерни Гюставу Жеффруа. — но в это время года солнце так быстро заходит, что я за ним не поспеваю. Я стал так медленно работать, что просто прихожу в отчаяние, но чем дальше, тем я яснее вижу, как много надо работать, чтобы передать то, что я хочу уловить: «мгновенность» и, главное, атмосферу и свет, разлитый в ней. Теперь мне все больше претит все сделанное чересчур легко и поспешно. А потребность передать то, что я чувствую, становится все настойчивее. Я молю Бога, чтобы у меня как можно дольше сохранилась способность работать, потому что мне кажется, что я еще добьюсь успехов». В 1891 г. Моне выставил серию из пятнадцати картин, изображающих стога в различное время дня, в галерее Дюран-Рюэля. По словам самого художника, он полагал вначале, что достаточно всего двух состояний для передачи предмета в различном освещении — при свете солнца и в пасмурную погоду. Однако, работая с натуры и пристально наблюдая изменения освещения, Моне переменил свое мнение. Отдельные серии его картин включают до двух десятков полотен и более. «Стога» имели огромный успех. Все полотна были проданы за три дня. Камиль Писсарро в письме своему сыну Люсьену в марте 1891 г. писал: «Покупают только работы Моне, кажется, что их не хватает. Ужаснее всего то, что все хотят иметь «Стога на закате»… Все, что он делает, отправляется в Америку по цене в четыре-пять-шесть тысяч франков».

Клод Оскар Моне родился 14 ноября 1840 г. в Париже в семье бакалейщика. Когда мальчику было пять лет, семья переехала в Гавр. Во время учебы в колледже Моне увлекся рисованием шаржей, также брал уроки у профессора рисования Ошара, в прошлом ученика Давида. В 1857 г. умерла мать Моне. Юный Клод, которому тогда еще не было 17 лет, оставил учебу в колледже, однако не прекратил своих художественных занятий, в чем ему оказывала содействие его тетка Жанна-Маргарита Лекадр, которая была художницей-любительницей. Свои карикатуры молодой художник продавал в лавке торговца художественными материалами, где они оказались рядом с этюдами Эжена Будена. Художники познакомились и сразу стали друзьями. Уже на склоне лет Моне вспоминал о том, как произошла эта встреча: «Я часто выставлял на продажу свои шаржи у торговца рамами. Эти рисунки снискали мне некоторую известность в Гавре и немного денег. Там я познакомился с Эженом Буденом, которому было в то время около 30 лет. Уже тогда этот человек представлял собой яркую индивидуальность. По его настоянию я решил заняться живописью под открытым небом. Я купил себе коробку с красками, и мы отправились в Рюэль (на северо-востоке от Гавра). Буден установил свой мольберт и принялся за работу. Вдруг словно пелена спала с моих глаз: я понял, почувствовал, что такое живопись, я понял свое предназначение. Эжену Будену я обязан тем, что стал художником». В 1859 г., получив от отца необходимые средства, Моне едет в Париж учиться живописи. В столице молодой художник пользуется советами Амана Готье и Констана Тройона, внимательно изучает выставку Салона, посещает занятия в академии Сюиса, где знакомится с Камилем Писсарро. В 1861 г. девятнадцатилетний Клод был призван на военную службу в Алжир, однако в 1862 г., получив полугодовой отпуск по болезни, возвращается в Гавр. Летом этого года состоялось его знакомство с датским художником Яном Бартольдом Йонгкиндом, который стал его вторым учителем. Тетка Лекадр, «откупившая» Клода от дальнейшего прохождения военной службы, ревностно следила за успехами своего племянника, впрочем, не всегда разделяя его вкус и метод. В письме художнику Аману Готье она жаловалась: «Его этюды всегда представляют собой неотделанные наброски, такие, как те, что Вы видели. Но когда он хочет закончить что-то и сделать картину, все превращается в ужасную мазню, а он любуется этой мазней и находит идиотов, которые поздравляют его. Он совсем не считается с моими замечаниями. Я, видите ли, не нахожусь на его уровне, так что теперь я храню глубочайшее молчание». «Идиотами», которые упоминаются в письме мадам Лекадр, по всей видимости, были Буден и Йонгкинд. В октябре 1862 г. Моне вернулся в Париж, где стал посещать уроки живописи в ателье Шарля Глейра. Здесь он познакомился с Ренуаром, Сислеем и Базилем. В 1864 г., когда под угрозой потери зрения Глейр был вынужден закрыть свою мастерскую, друзья стали активно осваивать пленэрную живопись.

Галерея http://aivazovsky.narod.ru/gallery.htm http://www.tomsk.fio.ru/works/260/odinokova/photo.htm http://www.artprojekt.ru/Gallery/Aivazovsky/Aivazovsky.html http://museum.vf.ru/gallery.php?category=47&author=14

Жизнь и творчество И.К. Айвазовского-------------------------------------------------------------------------------- Море всегда имело огромную притягательную силу для художников. Нет ни одного русского живописца, который, побывав у моря, не пытался бы изобразить его. У одних это были эпизодические этюды, не связанные с основным ходом развития их искусства, другие время от времени возвращались к этой теме, уделяя значительное место изображению моря в своих картинах. Среди художников русской школы только Айвазовский целиком отдал свой большой талант маринистической живописи. От природы он был наделен блестящим дарованием, быстро развившимся благодаря счастливо сложившимся обстоятельствам и благодаря среде, в какой протекли его детство и юность. Айвазовский прожил долгую трудовую жизнь на берегу любимого им моря, питавшего его искусство яркими образами. Родился Айвазовский 17 (30) июля 1817 года в Феодосии. Древний город, разрушенный недавней войной, пришел в полный упадок из-за эпидемии чумы в 1812 году. На старинных рисунках мы видим на месте когда-то богатого города груды развалин с едва различимыми следами пустынных улиц да отдельные уцелевшие дома. Домик Айвазовских стоял на окраине города, на возвышенном месте. С террасы, увитой виноградной лозой, открывалась широкая панорама на плавную дугу феодосийского залива, северо-крымские степи с древними курганами, на Арабатскую стрелку и Сиваши, встающие как марево на горизонте. У берега лежало кольцо хорошо сохранившихся старинных крепостных стен и башен с грозными бойницами. Здесь смолоду будущий художник научился распознавать в черепках старинной посуды, обомшелых архитектурных обломках и позеленевших монетах черты давно отшумевшей, полной грозными событиями жизни. Детство Айвазовского проходило в обстановке, будившей его воображение. По морю в Феодосию из Греции и Турции приходили смоленые рыбацкие фелюги, а иногда бросали якоря на рейде огромные белокрылые красавцы - боевые корабли Черноморского флота. Среди них был, конечно, и бриг "Меркурий", слава о недавнем, совершенно невероятном подвиге которого облетела весь мир и ярко запечатлелась в детской памяти Айвазовского. Они доносили сюда молву о суровой освободительной борьбе, которую вел в те годы греческий народ. С детства мечтал Айвазовский о подвигах народных героев. На склоне лет он писал: "Первые картины, виденные мною, когда во мне разгоралась искра пламенной любви к живописи, были литографии, изображающие подвиги героев в исходе двадцатых годов, сражающихся с турками за освобождение Греции. Впоследствии я узнал, что сочувствие грекам, свергающим турецкое иго, высказывали тогда все поэты Европы: Байрон, Пушкин, Гюго, Ламартин… Мысль об этой великой стране часто посещала меня в виде битв на суше и на море". Романтика подвигов сражающихся на море героев, правдивая молва о них, граничащая с фантастикой, пробудила у Айвазовского стремление к творчеству и определила формирование многих своеобразных черт его таланта, ярко проявившихся в процессе развития его дарования. Счастливая случайность привела Айвазовского из глухой Феодосии в Петербург, где в 1833 году по представленным детским рисункам он был зачислен в Академию художеств, в пейзажный класс профессора М.Н. Воробьева. Дарование Айвазовского раскрылось необыкновенно рано. В 1835 году за этюд "Воздух над морем" ему уже была присуждена серебряная медаль второго достоинства. А в 1837 году на академической выставке он показал шесть картин, получивших высокую оценку общественности и Совета Академии художеств, который постановил: "Как I-ой ст. академист, Гайвазовский (фамилию Гайвазовский художник в 1841 году изменил на Айвазовский) удостоен к получению за превосходные успехи в живописи морских видов золотой медали первой степени, с которою сопряжено право путешествия в чужие края для усовершенствования". За молодостью лет он был в 1838 году послан на два года в Крым для самостоятельных работ. За время двухлетнего пребывания в Крыму Айвазовский написал ряд картин, среди которых были прекрасно исполненные вещи: "Лунная ночь в Гурзуфе" (1839), "Морской берег" (1840) и другие. Первые произведения Айвазовского свидетельствуют о внимательном изучении позднего творчества известного русского художника С.Ф. Щедрина и пейзажей М.Н. Воробьева. В 1839 году Айвазовский принял участие как художник в военно-морском походе к берегам Кавказа. На борту военного корабля он познакомился с прославленными русскими флотоводцами: М.П. Лазаревым и героями будущей обороны Севастополя, в те годы молодыми офицерами, В.А. Корниловым, П.С. Нахимовым, В.Н. Истоминым. С ними он сохранил дружественные отношения на протяжении всей жизни. Смелость и отвага, проявленными Айвазовским в боевой обстановке во время десанта в Субаше, вызвали к художнику симпатии среди моряков и соответствующий отклик в Петербурге. Эта операция запечатлена им на картине "Высадка в Субаши". За границу Айвазовский поехал в 1840 году сложившимся мастером-маринистом. Успех Айвазовскому в Италии и европейскую славу, сопутствовавшую ему во время командировки, принесли романтические морские пейзажи "Буря", "Хаос", "Неаполитанская ночь" и другие. Этот успех был воспринят на родине как заслуженная дань таланту и мастерству художника. В 1844 году, на два года раньше намеченного срока, Айвазовский вернулся в Россию. Здесь ему за выдающиеся успехи в живописи было присуждено звание академика и поручен "обширный и сложный заказ" - написать все русские военные порты на Балтийском море. Военно-морское ведомство присудило ему почетное звание художника Главного морского штаба с правом ношения адмиралтейского мундира. В течение зимних месяцев 1844/45 года Айвазовский выполнил правительственный заказ и создал еще ряд прекрасных марин. Весной 1845 года Айвазовский отправился с адмиралом Литке в путешествие к берегам Малой Азии и островам Греческого архипелага. Во время этого плавания он сделал большое количество рисунков карандашом, служивших ему в течение многих лет материалом для создания картин, которые он всегда писал в мастерской. По окончании путешествия Айвазовский задержался в Крыму, приступив к постройке в Феодосии на берегу моря большой художественной мастерской и дома, который с этого времени стал местом его постоянного жительства. И таким образом, несмотря на успех, признание и многочисленные заказы, на стремление императорской фамилии сделать его придворным живописцем, Айвазовский оставил Петербург. В течение своей долгой жизни Айвазовский совершил ряд путешествий: несколько раз побывал в Италии, Париже и других европейских городах, работал на Кавказе, плавал к берегам Малой Азии, был в Египте, а в конце жизни, в 1898 году, совершил далекое путешествие в Америку. Во время морских плаваний он обогащал свои наблюдения, а в его папках накапливались рисунки. Но где бы ни был Айвазовский, его всегда влекло к родным берегам Черного моря. Жизнь Айвазовского протекала в Феодосии спокойно, без каких-либо ярких событий. Зимой он обычно уезжал в Петербург, где устраивал выставки своих произведений. Несмотря на, казалось бы, замкнутый, уединенный образ жизни в Феодосии, Айвазовский сохранял близость со многими выдающимися деятелями русской культуры, встречаясь с ними в Петербурге и принимая их в своем Феодосийском доме. Так, еще во второй половине 30-х годов в Петербурге Айвазовский сближается с замечательными деятелями русской культуры - К.П. Брюлловым, М.И. Глинкой, В.А. Жуковским, И.А. Крыловым, а во время своего путешествия в Италию в 1840 году он знакомится с Н.В. Гоголем и художником А.А. Ивановым. Живопись Айвазовского сороковых-пятидесятых годов отмечена сильным воздействием романтических традиций К.П. Брюллова, сказавшихся не только на живописном мастерстве, но и на самом понимании искусства и на мировосприятии Айвазовского. Подобно Брюллову, он стремится к созданию грандиозных красочных полотен, могущих прославить русское искусство. С Брюлловым Айвазовского роднит блестящее живописное мастерство, виртуозная техника, быстрота и смелость исполнения. Очень ярко это отразилось в одной из ранних батальных картин "Чесменский бой", написанной им в 1848 году, посвященной выдающемуся морскому сражению. После того как в 1770 году произошел Чесменский бой, Орлов в своем донесении в Адмиралтейство-Коллегию писал: "…Честь Всероссийскому флоту. С 25 на 26 июня неприятельский флот (мы) атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, в пепел обратили… а сами стали быть во всем архипелаге господствующими…" Пафос этого донесения, гордость выдающимся подвигом русских моряков, радость достигнутой победы прекрасно передал Айвазовский в своей картине. При первом взгляде на картину нас охватывает чувство радостного волнения как от праздничного зрелища - блестящего фейерверка. И только при детальном рассмотрении картины становится понятным сюжетная сторона ее. Бой изображен в ночное время. В глубине бухты видны горящие корабли турецкого флота, один из них - в момент взрыва. Охваченные огнем и дымом, в воздух летят обломки корабля, превратившегося в огромный пылающий костер. А сбоку, на переднем плане, темным силуэтом высится флагман русского флота, к которому, салютуя, подходит шлюпка с командой лейтенанта Ильина, взорвавшего свой брандер среди турецкой флотилии. А если подойти ближе к картине, мы различим на воде обломки турецких судов с группами матросов, взывающих о помощи, и другие детали. Айвазовский был последним и самым ярким представителем романтического направления в русской живописи, и эти черты его искусства особенно проявились, когда он писал полные героического пафоса морские баталии; в них была слышна та "музыка боя", без которой батальная картина лишена эмоционального воздействия. Но духом эпической героики овеяны не только батальные картины Айвазовского. Его лучшими романтическими произведениями второй половины 40-50-х годов являются: "Буря на Черном море" (1845), "Георгиевский монастырь" (1846), "Вход в Севастопольскую бухту" (1851). Еще ярче романтические черты сказались в картине "Девятый вал", написанной Айвазовским в 1850 году. Айвазовский изобразил раннее утро после бурной ночи. Первые лучи солнца освещают бушующий океан и громадный "девятый вал", готовый обрушиться на группу людей, ищущих спасение на обломках мачт. Зритель сразу же может представить, какая страшная гроза прошла ночью, какое бедствие терпел экипаж корабля и как гибли моряки. Айвазовский нашел точные средства для изображения величия, мощи и красоты морской стихии. Несмотря на драматизм сюжета, картина не оставляет мрачного впечатления; наоборот, она полна света и воздуха и вся пронизана лучами солнца, сообщающими ей оптимистический характер. Этому в значительной степени способствует колористический строй картины. Она написана самыми яркими красками палитры. Колорит ее включает широкую гамму оттенков желтого, оранжевого, розового и лилового цветов в небе в сочетании с зеленым, синим и фиолетовым - в воде. Яркая, мажорная красочная гамма картины звучит радостным гимном мужеству людей, побеждающих слепые силы страшной, но прекрасной в своем грозном величии стихии. Эта картина нашла широкий отклик в момент ее появления и остается до наших дней одной из самых популярных в русской живописи. Образ бушующей морской стихии волновал воображение многих русских поэтов. Ярко отражено это в стихах Баратынского. Готовность к борьбе и вера в конечную победу звучат в его стихах: Так ныне, океан, я жажду бурь твоих - Волнуйся, восставай на каменные грани, Он веселит меня, твой грозный, дикий рев, Как зов давно желанной брани, Как мощного врага мне чем-то лестный гнев… Таким море вошло и в сформировавшееся сознание молодого Айвазовского. Художник сумел воплотить в маринистической живописи чувства и мысли, волновавшие передовых людей его времени, и придать глубокий смысл и значимость своему искусству.

Невиновный Писсарро "И снова я без гроша" — эта фраза часто встречается в письмах Писсарро. На протяжении всей его жизни живопись была практически единственной статьей дохода и приносила художнику деньги, которых едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Несмотря на постоянные проблемы, Писсарро никогда не сдавался. Работа приносила ему огромную радость, придавала силы и помогала пережить многочисленные трудности. Все материальные хлопоты ложились на плечи жены, которая находилась в постоянном поиске денег, необходимых для содержания семерых детей. Несмотря ни на что Жюли часто говорила о своем муже: "Он ни в чем не виноват". ВСТРЕЧА С СЁРА Под влиянием Жоржа Сёра (1859—1891) Писсарро начинает использовать новую для себя технику живописи — ди-визионизм (пуантилизм), в котором видит развитие импрессионизма. Во время Восьмой (последней) выставки импрессионистов в 1886 году художник выставляет свои полотна в отдельном зале, рядом с полотнами неоимпрессионистов Сёра и Синьяка (1863—1935). Картины вызывают удивление и сарказм. Даже Дюран-Рюэль не воспринимает новое направление и наотрез отказывается покупать полотна новаторов. Снова проблемы, снова долги. Жюли, жена Писсаро, в письме к сыну Люсьену горько замечает: "Твой бедный отец ни в чем не виноват. Он просто не отдает себе отчет в материальных трудностях повседневной жизни. Зная, что я должна три тысячи франков, присылает мне только триста. И просит подождать. Я могу ждать, но даже когда ждешь, нужно кушать. А в доме нас восемь человек. И когда приходит время ужина, не могу ведь я просить всех подождать". В конце 1880 года Писсарро порывает с дивизионизмом Ему начинает казаться, что эта техника его слишком ограничивает и не может „ужиться с легкостью, свободой, спонтанностью и свежестью импрессионизма". Но опыт дивизионизма все же был очень ценным для художника в плане приобретения необычайной легкости в выборе тем и стиля, что очень пригодилось ему в последующие десять лет. С 1889 года Писсарро страдает хроническим воспалением глаз, и это не позволяет ему работать на пленэре. Пытаясь сберечь зрение и пользуясь дружеским участием Моне, он строит мастерскую в саду своего дома в Эраньи (Нормандия), где и работает теперь, глядя на мир сквозь оконное стекло. Чтобы разнообразить тематику своих картин, художник постоянно переезжает. Дьепп (Нормандия), Руан, Париж... Из окон скромных гостиничных номеров он наблюдает за городской жизнью и запечатлевает сцены из нее в композициях целостных и гармоничных, отмеченных мастерской передачей чей атмосферных эффектов. Так возникает известная серия сюжетов из городской жизни конца XIX века. Именно тогда к Писсарро приходит наконец успех и признание — то, к чему он так долго и трудно шел. Художник выставляет свои работы не только в Европе и США. Согласно последней воле Кайботта (1848—1894; член группы импрессионистов), его коллекция, в которую входило несколько картин Писсарро, передается в Люксембургский музей еще при жизни автора. А за несколько лет до смерти художника его картины пользуются огромным спросом и очень дорого оцениваются. Свое последнее лето 1903 года художник провел в Гавре, работая над новой серией картин. Камиль Писсарро умер от сепсиса 13 ноября 1903 года в Париже. Ему было 73 года.

Художник-самоучка Камиль Жакоб Писсарро приезжает в Париж в 1855 году, и пройдет почти десять лет, прежде чем он постигнет секреты мастерства великих живописцев первой половины XIX века, выработает свой неповторимый стиль и станет одним из самых известных импрессионистов. Многим молодым художникам Камиль Писсарро поможет найти верную дорогу в мир искусства. Несмотря на постоянные финансовые проблемы, которые будут сопровождать художника на протяжении всей его жизни, Писсарро никогда не сойдет с выбранного им творческого пути. Камиль Писсарро родился 10 июля 1830 года в порту Шарлотт-Амали на острове Сен-Тома (один из Антильских островов, принадлежавших в то время Датскому королевству). Камиль был третьим сыном Габриэля Абрахама Писсарро и Ракель Манзано-Поми. Отец будущего художника был родом из Бордо, на острове поселился в 1824 году, где занялся продажей хлебобулочных изделий, причем довольно успешно. Когда Камилю исполнилось двенадцать, с целью продолжения образования его отправляют в Пасси (местечко в пригороде Парижа), где он живет и учится в течение пяти лет. С детства испытывающий страсть к рисованию, молодой человек все свободное время проводит в Лувре. Вернувшись после учебы на родной остров, Камиль работает коммивояжером в отцовском магазине, любимого занятия не оставляет: постоянно рисует, заполняя эскизами целые альбомы. Писсарро черпает вдохновение из реалий окружающего его мира, поэтому на этих рисунках запечатлены сцены из портовой жизни и экзотическая природа острова. Тогда же молодой художник знакомится с датским пейзажистом Фрицем Мельби, при дружеском участии которого появляются первые настоящие картины Камиля Писсарро. Через несколько месяцев двое друзей „в поисках вдохновения" тайно удирают в Венесуэлу. Писсарро больше не интересуется отцовскими делами, он жаждет „разрубить все узлы, которые связывают его с мещанским существованием". Это признание определяется приверженностью художника анархистским идеям, которая позже найдет выражение в его творческой судьбе, когда, пренебрегая академическими правилами, Писсарро будет полагаться исключительно на непосредственность собственного восприятия. МЕДЛЕННОЕ СОЗРЕВАНИЕ ТАЛАНТА По возвращении из Венесуэлы Писсарро, хоть и не без труда, но убеждает отца, что торговля булками — не его стихия, и в 1885 году уезжает в Париж, чтобы учиться живописи. Как раз в это время в городе проходит Всемирная выставка, посетив которую Писсарро открывает для себя творчество художников старшего поколения: Коро (1796— 1875), Милле (1814—1875), Добиньи (1817—1878), Делакруа (1798—1863) и Энгра (1780—1867). Он восхищается произведениями Курбе (1819— 1877), представленными в независимом от официальной ставки „Павильоне Реализма". Поскольку ранее Писарро не был знаком с творчеством этих художников, ему понадобится почти десять лет, чтобы постичь секреты их мастерства. Во многом благодаря такому „опозданию" Писсарро кажется ровесником Моне и Ренуара, хотя он был старше их на те же десять лет... По приезде в Париж Писсарро живет и работает у Антона Мельби, брата Фрица. Молодой человек посещает школы живописи, бывает в мастерских, но нигде долго не задерживается. Художнику не интересно сухое академическое образование. Он чувствует в себе тягу к пейзажной живописи, вот почему его так привлекает творчество художников из Барбизона (Милле, Добиньи...) и работы Коро. Последнего Писсарро считает своим наставником, и вплоть до 1865 года он показывает известному художнику все свои произведения, чутко прислушиваясь к его советам. Писсарро восхищен тем, как мастер подходит к отображению природы — просто и честно и, главное, не зависимо от академических правил. Позже в своем творчестве молодой художник приблизится к Курбе, чьи реалистичные пейзажи по тонкости восприятия природы напоминали работы Коро. Но все же угодить критикам крайне трудно: первые картины Писсарро были попросту осмеяны и названы примитивными, а сам художник удостоился обидных прозвищ „импрессиониста овощей" и „специалиста по капусте". И вот наступает переломный период в жизни Писсарро — как человека, так и художника. В Академии Сюисса он знакомится с будущими импрессионистами: сначала с Моне, а чуть позже с Ренуаром, Сезанном и Сислеем. Тогда же зарождается его дружба с художником-аматором Людовиком Пьеттом, который до конца жизни будет всегда и во всем поддерживать Писсарро. В 1860 году происходит встреча с Жюли Велле (родилась в Бур-гундии в 1838 году), которая через 10 лет, во время их пребывания в Лондоне, станет женой художника. Между 1863 (рождение первого сына Люсьена) и 1884 годами (рождение самого младшего — Поля-Эмиля) у них родится семеро детей. Супруги Писсарро смогут рассчитывать только на очень нерегулярные доходы от продажи картин художника, поэтому 30 лет их совместной жизни будут сопряжены с постоянными заботами о хлебе насущном. Но даже в самые тяжелые моменты Камиль Писарро сохранит спокойствие в своей семье и веру в будущее. Проживая сначала в Варен-Сент-Илере на юго-востоке Парижа, потом в Понтуазе, в тридцати километрах на северо-запад от Парижа, Писсарро постоянно работает на пленэре и регулярно, вплоть до 1870 года, выставляет свои картины в рамках официальных Салонов. С 1865 года Писсарро пробует выйти из-под влияния Коро, сблизившись с Курбе и Добиньи. Мастерство художника растет, но это, к сожалению, никак не сказывается на продаже его картин. Пытаясь хоть чем-то зарабатывать на жизнь, Писсарро соглашается расписывать декоративные веера, продажа которых имела успех. Все же остальное время художник занимается поисками покупателей своих картин. Истинным импрессионистом Писсарро становится в 1869 году. После переезда в Лювесьен более тесным становится его общение с Моне, Ренуаром и Сислеем, что несколько изменяет стиль и манеру художника. Писсарро начинает уделять больше внимания цвету и свету, его впечатляют метаморфозы, связанные со сменой времени дня и года. Он пишет в меньшем формате, палитра становится светлее, а фактура легче. Пристрастие к точно выверенной композиции, которую художник унаследовал в свое время от Коро, позволяет говорить, что импрессионизм Писсарро по-настоящему оригинален. ИЗГНАНИЕ И БОРЬБА Во время франко-прусской войны (1870—1871) Писсарро вместе с семьей вынужден уехать в Лондон. Вместе с Моне он посещает музеи и восхищается живописью английских пейзажистов — в особенности Констебля (1776—1837) и Тернера (1775—1851). Здесь же, в Лондоне, он знакомится с Полем Дюран-Рюэлем (1831—1922), который позже станет коммерческим агентом Писсарро и всю жизнь будет морально и финансово поддерживать импрессионистов. В июне 1871 года Писсарро возвращается во Францию. Его дом и часть картин уничтожены. Кажется, художника преследует злой рок, но это, к счастью, никоим образом не влияет на его творческое рвение. Он снова переезжает в Пон-туаз. И здесь, в период с 1872 по 1874 год, ему вдруг улыбается удача: впервые картины находят своих покупателей и тугой узел финансовых проблем наконец развязывается. Но, к сожалению, фортуна переменчива: в 1874 году снова наступают тяжелые времена. Умирает дочь Жанна, родившаяся в 1865 году. Первая выставка импрессионистов, которую они организовали вместе с Моне, бесславно провалилась. Неудача ошеломила Писсарро. Ранее всегда непоколебимый, на этот раз он ужасно страдает из-за яростных нападок критики. Он даже начинает сомневаться в достоинствах своей живописи и правильности избранного им творческого пути. Однако 1876 год разгоняет тучи сомнений и, несмотря на материальные проблемы и неудачи Второй выставки, является одним из самых плодотворных периодов в его работе. Писсарро ищет новые пути развития: на его картинах появляются человеческие фигуры. Обращаясь к фигуративной живописи, художник отдает дань памяти недавно умершему Милле, Писсарро меняет не только фактуру своих полотен, но и технику письма. Художник работает широкими мазками, как делал это в 1865—1869 годах. В этот период своего творчества Писсарро очень близок к Дега (1834—1917). Под влиянием автора „Танцовщиц" он совершенствует свой рисунок, начинает работать пастелью и познает секреты гравюры. Между тем, финансовое положение художника еще более ухудшается с рождением в 1878 году пятого ребенка — Людовика-Рудольфа. Писсарро делятся своими мыслями с Гогеном (1848—1903): „Посте тридцати лет рисования... все еще живу в нищете. Такова моя судьба — к сожалению, не самая лучшая!" Даже жена начинает упрекать художника в легкомыслии и эгоизме. К счастью, после Четвертой выставки импрессионистов в 1879 году, ситуация немного налаживается. Картины Писсарро продаются чаще, хотя и по скромной цене. Условия для творчества постепенно изменяются в лучшую сторону, и уже на Седьмой выставке импрессионистов в 1882 году Писсарро представляет широкую серию полотен в новом для себя жанре: двадцать шесть из тридцати шести выставленных картин относятся к фигуративной живописи.

Жизнь изменилась. Сейчас больше всего ценятся ум, энергия и умение зарабатывать деньги, а главным достоянием женщины считается свобода. Впрочем, историки моды сходятся на том, что в будущем можно будет определить ХХ век как век коротких женских причесок и культа дистрофии. Модели осени - зимы 2006-2007 Тот же шарм, элегантный крой, созданный для вечеров под звуки танго, яркие аксессуары и интересная коллекция беретов. Таковы главные особенности. Теперь подробнее. http://www.woman.ru/?Text&ID=44535

Идеал красоты Древнего Египта была стройная и грациозная женщина. Тонкие черты лица с полными губами и огромными миндалевидными глазами, форма которых подчеркивалась специальными контурами, контраст тяжелых причесок с изящной вытянутой фигурой вызывали представление об экзотическом растении на гибком колышущемся стебле. Чтобы расширить зрачки и придать блеск глазам, женщины Египта капали в них сок из растения «сонная одурь», которое затем получило название беладонны. Самым красивым цветом глаз считался зеленый, поэтому глаза обводили зеленой краской из углекислой меди (позже ее заменили черной), их удлиняли к вискам, подрисовывали толстые длинные брови. Зеленой краской (из растертого малахита) красили ногти и ступни ног. Египтянки изобрели особые белила, придававшие темной коже светло-желтый оттенок. Он символизировал землю, согретую солнцем. Едкий сок ириса употребляли в качестве румян, раздражение кожи этим соком вызывало красноту, сохраняющуюся продолжительное время. Известный египтолог Георг Эберс в романе «Уарда» так описывает египтянку: «В ее жилах не было ни капли чужеземной крови, о чем свидетельствовал смугловатый оттенок ее кожи и... теплый, свежий и ровный румянец, средний между золотисто-желтым и коричневато-бронзовым... О чистоте крови говорили также ее прямой нос, благородной формы лоб, гладкие, но жесткие волосы цвета воронова крыла и изящные руки и ноги, украшенные браслетами». Идеал красоты Древней Греции В Древней Греции идеалом красоты считалась рослая (по тем понятиям) женщина с развернутыми плечами, тонкой талией, широким тазом, плоским животом и стройными ногами. Посмотрите на статую Венеры Милосской. Ее рост 164 см, окружность груди 86 см, талии — 69 см, бедер — 93 см. Красоту лица определяли так называемый греческий нос, невысокий лоб, большие глаза, округлая линия бровей. Волосы гречанки укладывали узлом или перевязывали на затылке лентой. Они обесцвечивали их щелоком, а затем натирали помадой из козьего жира и желтых цветов. Знатные дамы в Греции тоже весьма любили косметику: пудру, помаду, румяна. Красота средневековья В эпоху средневековья, во времена инквизиции, когда физическое совершенство рассматривалось как страшный грех, идеалом женской красоты считалась затянутая в корсет дама с миниатюрными ручками. Модницы “носили” высокое чело — для этого приходилось подбривать волосы надо лбом, а брови и ресницы выщипывать. Косметика не поощрялась, а потому средневековые красавицы имели, что называется, бледный вид с голубым оттенком. В эпоху Возрождения в одном из трактатов писали: “Телосложение женщин должно быть большое, прочное, но при этом благородных форм. Плечи должны быть широкими, предплечья — белыми, мускулистыми. Первое условие красивых грудей есть их ширина...” С полотен живописцев Ренессанса на нас взирают расплывшиеся матроны. Свои рыхлые (сейчас бы сказали — целлюлитные) телеса красавицы упаковывали в бархатные туалеты. Законодательницей мод с начала XVIII века стала Франция. Эталоном женской красоты считалась фигура с маленькой изящной головкой, узкими плечами, тонкой талией и округлой линией бедер. Правда, солнце, воздух и вода не были в числе близких друзей парижских прелестниц. Белила с лица они не смывали неделями. Чтобы заглушить запах немытого тела, употребляли огромное количество духов, неделями не очищали волос. В ходу были специальные приспособления для чесания головы и специальные молоточки, которыми убивали назойливых насекомых. Позже мытье стало поощряться . Идеалы красоты Красота наших дней начало хх в.- прекрасная дама того времени имеет массу нарядов для разного времени суток, и может облачаться в них только при помощи прислуги. У нее томный взгляд; для его создания женщины используют толченый уголь вместо туши для ресниц. Кожа белая, почти прозрачная, для этого эффекта необходима пудра из пшеничного крахмала. Прическа у дамы высокая, пышные волосы уложены волнами Марселя (в честь Марселя Грато, еще в 1872 году предложившего щипцы для завивки). На голове огромная шляпа, украшенная длинными перьями, искусственными цветами и кружевами. Cередина хх в.- В 50-е годы существовал, пожалуй, один из самых женственных образов моды ХХ века. Закончилась II Мировая Война, а вместе с ней лишения, экономия на материалах, украшениях, косметике. Промышленность снова повернулась в сторону производства текстиля. Женщины, уставшие от мужественных и сухих нарядов военных лет, еще с большим энтузиазмом захотели быть хрупкими и женственными. Эту долгожданную женственность им подарил великий французский кутюрье Кристиан Диор. Он создал в 1947 году революционную по тем временам коллекцию, стиль которой был назван «new look» , ставший основным стилем на протяжении 50-х. К тому же доходы общества стали расти, появилась востребованость на одежду «от кутюр». И 50-е стали десятилетием рождения и расцвета многих Домов Высокой моды, таких как GIVANCHY, DIOR, GUCCI, VALENTINO. Так же, в 50-е появились знаменитые стиляги. Они носили длинные пиджаки с бархатными воротниками, декоративные жилеты, галстуки -«шнурки», брюки-дудочки, ботинки на толстой каучуковой подошве и неизменно слушали рок-н-ролл! Эталоном красоты этих лет, безусловно, являлась американская актриса Мерилин Монро. В нашей стране эталоном 50-х стал образ Людмилы Гурченко в фильме Рязанова «Карнавальная ночь». Круглые плечи, тонкая талия, роскошный бюст, при этом средний рост – вот героиня 50-х.Она носит слегка подкрученные волосы по плечи, пользуется алой помадой и у нее светлая кожа. Одета она в платье или костюм с маленьким облегающим верхом, затянутой талией и широкой юбкой, длинной до середины икры. Чтобы придать фигуре воздушность, женщины надевали под платье многослойную нижнюю юбку из сетчатой ткани. Конец хх в.- Женщины захотели стать очень похожими на мужчин, одежда отличалась разве что меньшим размером, наступило десятилетие унисекса, которого так жаждали феминистки, и от которого сами же очень быстро устали. Все живое и изящное было придавлено грязными джинсами, рваными кроссовками и мятыми футболками. Роскошь восьмидесятых всем надоела, пышные формы уступили место полному отсутствию этих самых округлостей у женщины, но даже если они и были, то где-то очень глубоко под широкими штанинами и длинными свитерами со швами наружу. Кто же она гроза 90-х? Это высокая девушка, с короткой стрижкой, а возможно и без нее, или она свои волосы превратила в подобие мочалки: африканские косички или дреды. Наша красавица худа до безобразия, аж кости выпирают: впалые щечки, маленький бюст, тоненькие ручки. В моде минимализм. Какую одежду предпочитает девушка 90-х? Не трудно догадаться, что это джинсы, которые на два размера больше ее собственного, большой свитер или балахон. На изящные ножки она наденет огромные солдатские ботинки. Мятые футболки, свитера со швами наружу – очень привлекают молодую особу. В ее гардеробе можно встретить кожаные штаны, и даже кожаную майку, она предпочитает косметику темных тонов, например, черную помаду. Украшения нашей героине больше всего нравятся кожаные, деревянные, из любого «помойного» материала, только не драгоценного. Девушка не боится проколывать пупок или, скажем, нос, а может и татуировку набить. Смелость – девиз нашей минималистки. Мужчины возмущались: «Какой кошмар!», - «А нам наплевать!», - отвечали грубые женщины.

Идеалы красоты Что самое красивое у человека? Совершенно верно — его душа. Но вы, конечно же, не будете спорить, что немаловажную роль играет оболочка, в которую она облачена. Драгоценный алмаз без красивой огранки и оправы может лежать в витрине на виду у всех довольно долго, пока не найдется настоящий ценитель. А вот малостоящий янтарь, приукрашенный изысканным нарядом, долго не задержится. Вот почему к формам, контурам, изгибам, выпуклостям, размерам человеческого тела всегда проявляли большой интерес. Стремление к красоте, улучшению своей внешности вполне естественно для женщины. Идеалы телесной красоты различались не только в разные эпохи, но и у разных народов . Во все времена есть и будут женщины разного телосложения: высокого и низкого роста, худые и полные, несмотря на требования эпохи, у них есть все шансы быть привлекательными

Вероника Тушнова * * * Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно. А ты придешь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга, когда припомнишь, как давно не согревали мы друг друга. И так захочешь теплоты, не полюбившейся когда-то, что переждать не сможешь ты трех человек у автомата. И будет, как назло, ползти трамвай, метро, не знаю что там. И вьюга заметет пути на дальних подступах к воротам... А в доме будет грусть и тишь, хрип счетчика и шорох книжки, когда ты в двери постучишь, взбежав наверх без передышки. За это можно все отдать, и до того я в это верю, что трудно мне тебя не ждать, весь день не отходя от двери.

Вероника Тушнова Я ЖЕЛАЮ ТЕБЕ ДОБРА! Улыбаюсь, а сердце плачет в одинокие вечера. Я люблю тебя. Это значит - я желаю тебе добра. Это значит, моя отрада, слов не надо и встреч не надо, и не надо моей печали, и не надо моей тревоги, и не надо, чтобы в дороге мы рассветы с тобой встречали. Вот и старость вдали маячит, и о многом забыть пора... Я люблю тебя. Это значит - я желаю тебе добра. Значит, как мне тебя покинуть, как мне память из сердца вынуть, как не греть твоих рук озябших, непосильную ношу взявших? Кто же скажет, моя отрада, что нам надо, а что не надо, посоветует, как же быть? Нам никто об этом не скажет, и никто пути не укажет, и никто узла не развяжет... Кто сказал, что легко любить?

Вероника Тушнова Родилась 14 марта (27 н.с.) в Казани в профессорской семье. Там же окончила школу. С детства писала стихи. Затем вместе с семьей переехала в Ленинград и по желанию отца поступила в медицинский институт. Институт не окончила, хотя и проучилась четыре года. Занялась живописью, тогда же началось серьезное увлечение поэзией. В 1941 поступила в Литературный институт им. М.Горького, но учиться не пришлось. Началась война, и она стала работать в госпиталях, имея на руках маленькую дочь и больную мать. Продолжает писать стихи. В 1945 издательство "Молодая гвардия" выпустило поэтический сборник Тушновой "Первая книга". В 1950-е Тушнова публикует поэму "Дорога на Клухор", "Пути-дороги". По-настоящему дарование Тушновой раскрылось в последний период ее творчества: сборники "Память сердца" (1958), "Второе дыхание" (1961) и "Сто часов счастья" (1965). Любовь - сквозная тема в ее стихах, с ней связаны горе и радость, утраты и надежды, настоящее и будущее. Она во весь голос говорила о любви, призывала к подлинно человеческим отношениям между людьми. Ее стихи были очень популярны. Вероника Тушнова * * * У каждого есть в жизни хоть одно, свое, совсем особенное место. Припомнишь двор какой-нибудь, окно, и сразу в сердце возникает детство. Вот у меня: горячий косогор, в ромашках весь и весь пропахший пылью, и бабочки. Я помню до сих пор коричневые с крапинками крылья. У них полет изменчив и лукав, но от погони я не уставала - догнать, поймать во что бы то ни стало, схватить ее, держать ее в руках! Не стало детства. Жизнь суровей, строже. А все-таки мечта моя жива: изменчивые, яркие слова мне кажутся на бабочек похожи. Я до рассвета по ночам не сплю, я, может быть, еще упрямей стала - поймать, схватить во что бы то ни стало! И вот я их, как бабочек, ловлю. И с каждым разом убеждаюсь снова я в тщетности стремленья своего - с пыльцою стертой, тускло и мертво лежит в ладонях радужное слово.

Вероника Тушнова * * * О память сердца! Ты сильней Рассудка памяти печальной... К. Батюшков Память сердца! Память сердца! Без дороги бродишь ты,- луч, блуждающий в тумане, в океане темноты. Разве можно знать заране, что полюбится тебе, память сердца, память сердца, в человеческой судьбе? Может, в городе - крылечко, может, речка, может, снег, может, малое словечко, а в словечке - человек! Ты захватишь вместо счастья теплый дождь, долбящий жесть, пропыленную ромашку солнцу можешь предпочесть!.. Госпитальные палаты, костылей унылый скрип... Отчего-то предпочла ты взять с собою запах лип. И теперь всегда он дышит над июньскою Москвой той военною тревогой, незабвенною тоской... А когда во мгле морозной красный шар идет на дно - сердце бьется трудно, грозно, задыхается оно... Стук лопаты, комья глины, и одна осталась я... Это было в час заката, в первых числах января. А когда в ночи весенней где-то кличет паровоз, в сердце давнее смятенье, счастье, жгучее до слез! Память сердца! Память сердца! Где предел тебе, скажи! Перед этим озареньем отступают рубежи. Ты теплее, ты добрее трезвой памяти ума... Память сердца, память сердца, ты - поэзия сама! Вероника Тушнова * * * Осчастливь меня однажды, позови с собою в рай, исцели меня от жажды, подышать немного дай! Он ведь не за облаками, не за тридевять земель,- там снежок висит клоками, спит апрельская метель. Там синеет ельник мелкий, на стволах ржавеет мох, перепархивает белка, будто розовый дымок. Отливая блеском ртутным, стынет талая вода... Ты однажды ранним утром позови меня туда! Я тебе не помешаю и как тень твоя пройду... Жизнь такая небольшая, а весна - одна в году. Там поют лесные птицы, там душа поет в груди... Сто грехов тебе простится, если скажешь: - Приходи!

Вероника Тушнова * * * А знаешь, все еще будет! Южный ветер еще подует, и весну еще наколдует, и память перелистает, и встретиться нас заставит, и еще меня на рассвете губы твои разбудят. Понимаешь, все еще будет! В сто концов убегают рельсы, самолеты уходят в рейсы, корабли снимаются с якоря... Если б помнили это люди, чаще думали бы о чуде, реже бы люди плакали. Счастье - что онo? Та же птица: упустишь - и не поймаешь. А в клетке ему томиться тоже ведь не годиться, трудно с ним, понимаешь? Я его не запру безжалостно, крыльев не искалечу. Улетаешь? Лети, пожалуйста... Знаешь, как отпразднуем Встречу!

Вика,теперь и мой любимый поэт.Первое очень нравится,многие стихи нравятся.Я только недавно о нем узнала,искала его стихи для Энди.Как здорово найти и полюбить что-то новое.

Вахтанг Кикабидзе http://www.buba.diaspora.ru/songs.html

Новоя Россия.Юрий Башмет. http://www.nros.ru/ Кликнуть по дискам и послушать.Можно скачать. http://www.nros.ru/?1_4

Наташа,нашла еще одну статью.Посмотри в Аутотренинг,последняя. Как мышление влияет на здоровье Симур Эпштейн (Seymour Epstein, Ph.D.), профессор психологии Массачусетского университета.

Поль Валери Художник пишет не то, что видит, а то, что будут видеть другие. Если бы ты знал то, что знаю я, ты бы не мог знать того, что ты знаешь. Идеал — это манера брюзжать. История — это наука о том, чего уже нет и не будет. «Специалисты», «Любители и профессионалы» Человек компетентный — это тот, кто заблуждает­ся по всем правилам. Из двух слов следует выбирать меньшее. Господь создал все из ничего, но материал все вре­мя чувствуется. Мы надеемся приблизительно, зато боимся точно. Одинокий человек всегда находится в дурном об­ществе. Оптимисты пишут плохо. Стихотворение есть растянутое колебание между звуком и смыслом. Понятия большинства людей о поэзии так туман­ны, что туманность служит им определением поэзии. Нет ничего более постоянного, чем непредвиденное. Сознание боится пустоты. Вежливость — это хорошо организованное равно­душие. Живопись и Скульптура — это брошенные дети. У них умерла мать — мать их, Архитектура. Пока она жила, она указывала им место, назначение, пределы. Я не всегда разделяю свои взгляды. Совесть царствует, но не управляет. Если не могут атаковать мысль, атакуют мыслителя. Мы надеемся приблизительно, зато боимся точно. Будущее уже не то, что было раньше. Вежливость - это хорошо организованное равнодушие. Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять. Никогда не судите о человеке по его друзьям. У Иуды они были безупречны. -------------------- Гийом Аполлинер ЛЮБОВЬ Кольцо на пальце безымянном За поцелуем шепот грез Вся страсть признания дана нам В кольце на пальце безымянном Вколи в прическу пламя роз Перевод М. Яснова x x x Мы смотрели в тот теплый вечер Как над озером наклонясь Ивы робко горбили плечи Плыли лебеди В этот час Умирает день Он угас Перевод Э. Линецкой x x x Улетела моя щебетунья От меня под дождем проливным В городок по соседству улетела моя щебетунья Чтобы там танцевать с другим Что ни женщина лгунья лгунья Перевод М. Яснова x x x Люблю ли я ее не знаю Простит ли мне зима грехи На небе шуба дождевая Любови прячутся тихи И гибнут от Любви сгорая Перевод М. Яснова ОТЗВУК Напев коротких слов призыв из тихой дали Порой ловлю впотьмах Он мне любовь дарит в сегодняшней печали Надежду в завтрашних скорбях Слова где "эль" в конце как отзвук небосвода О простота Трель вдумчивых небес хмель вожделенный меда Как хмель душист как трель чиста Перевод М. Яснова ЗОЛОТОЙ СОН Губы ее приоткрыты Солнце уже взошло И проскользнуло в комнату Сквозь ставни и сквозь стекло И стало тепло Губы ее приоткрыты И закрыты глаза А лицо так спокойно что сразу видно какие Снятся ей сны золотые Нежные и золотые Мне тоже приснился сон золотой Будто с тобой У древа любви мы стоим А под ним Ночью безлунной и солнечным днем Время подобно снам Там котов ласкают и яблоки рвут И темноволосые девы дают Плоды отведать котам Губы ее приоткрыты О как дыханье легко Этим утром в комнате так тепло И птицы уже распелись И люди уже в трудах Тик-так тик-так Я вышел на цыпочках чтоб не прервать Сон ее золотой Перевод М. Яснова Взрослый с детства, Рембо умер "разгневанным ребенком". Он очень рано постиг великие истины. Сначала он понял, что мир несовершенен, позже - что поэзии не дано справиться с этим несовершенством. Однако этих истин недостаточно для существования не только поэзии, не только человека, но и человечества. Рембо доказал это феноменом своей трагической судьбы. Артюр Рембо Предчувствие Глухими тропами, среди густой травы, Уйду бродить я голубыми вечерами; Коснется ветер непокрытой головы, И свежесть чувствовать я буду под ногами. Мне бесконечная любовь наполнит грудь. Но буду я молчать и все слова забуду. Я, как цыган, уйду - все дальше, дальше в путь! И словно с женщиной, с Природой счастлив буду. Март 1870 Офелия I По глади черных вод, где звезды задремали, Плывет Офелия, как лилия бела, Плывет медлительно в прозрачном покрывале... В охотничьи рога трубит лесная мгла. Уже столетия, как белым привиденьем Скользит Офелия над черной глубиной, Уже столетия, как приглушенным пеньем Ее безумия наполнен мрак ночной. Целует ветер в грудь ее неторопливо, Вода баюкает, раскрыв, как лепестки, Одежды белые, и тихо плачут ивы, Грустя, склоняются над нею тростники. Кувшинки смятые вокруг нее вздыхают; Порою на ольхе гнездо проснется вдруг, И крылья трепетом своим ее встречают... От звезд таинственный на землю льется звук. II Как снег прекрасная Офелия! О фея! Ты умерла, дитя! Поток тебя умчал! Затем что ветра вздох, с норвежских гор повеяв, Тебе про терпкую свободу нашептал; Затем что запасло то ветра дуновенье Какой-то странный гул в твой разум и мечты, И сердце слушало ночной Природы пенье Средь шорохов листвы и вздохов темноты; Затем что голоса морей разбили властно Грудь детскую твою, чей стон был слишком тих; Затем что кавалер, безумный и прекрасный, Пришел апрельским днем и сел у ног твоих. Свобода! Взлет! Любовь! Мечты безумны были! И ты от их огня растаяла, как снег: Виденья странные рассудок твой сгубили, Вид Бесконечности взор погасил навек. III И говорит Поэт о звездах, что мерцали, Когда она цветы на берегу рвала, И пак по глади вод в прозрачном покрывале Плыла Офелия, как лилия бела. -------------------- Шарль Бодлер III. ПОЛЕТ Высоко над водой, высоко над лугами, Горами, тучами и волнами морей, Над горней сферой звезд и солнечных лучей Мой дух, эфирных волн не скован берегами, Как обмирающий на гребнях волн пловец, Мой дух возносится к мирам необозримым; Восторгом схваченный ничем не выразимым, Безбрежность бороздит он из конца в конец! Покинь земной туман нечистый, ядовитый; Эфиром горних стран очищен и согрет, Как нектар огненный, впивай небесный свет, В пространствах без конца таинственно разлитый Отягощенную туманом бытия, Страну уныния и скорби необъятной Покинь, чтоб взмахом крыл умчаться безвозвратно В поля блаженные, в небесные края!.. Блажен лишь тот, чья мысль, окрылена зарею, Свободной птицею стремится в небеса, - Кто внял цветов и трав немые голоса, Чей дух возносится высоко над землею! IV. СООТВЕТСТВИЯ Природа - строгий храм, где строй живых колонн Порой чуть внятный звук украдкою уронит; Лесами символов бредет, в их чащах тонет Смущенный человек, их взглядом умилен. Как эхо отзвуков в один аккорд неясный, Где все едино, свет и ночи темнота, Благоухания и звуки и цвета В ней сочетаются в гармонии согласной. Есть запах девственный; как луг, он чист и свят, Как тело детское, высокий звук гобоя; И есть торжественный, развратный аромат - Слиянье ладана и амбры и бензоя: В нем бесконечное доступно вдруг для нас, В нем высших дум восторг и лучших чувств экстаз Поль Верлен GROTESQUES He опасаясь ни лишений, Ни утомленья, ни тоски, Они дорогой приключений Идут, в лохмотьях, но дерзки. Мудрец казнит их речью ловкой, Глупец становится в тупик, Девицы дразнят их издевкой, Мальчишки кажут им язык. Конечно, жизнь их ядовита, Они презренны и смешны, Они напоминают чьи-то Во тьме ночной дурные сны. Гнусят! Над резкою гитарой Блуждает вольная рука. В их странных песнях ропот ярый, По горней родине тоска; В глазах то плачет, то смеется Любовь, наскучившая нам, К тому, что вечно остается, К давно почившим и к богам. - Блуждайте ж, отдыха не зная, Людьми отвергнутой толпой У двери замкнутого рая, Над грозной бездною морской. С природой люди дружны стали, Чтобы казнить вас поделом За то, что, гордые в печали, Идете с поднятым челом, И вас, отмщая дерзновенных Надежд высокомерный пыл, Встречает, на пути забвенных, Природа схваткой грубых сил. То зной сжигает ваше тело, То холод в кости вам проник; Горячка кровью овладела, Терзает кожу вам тростник. Все гонят вас с ожесточеньем, А после смерти роковой И волк посмотрит с отвращеньем На труп холодный и худой. ГРУСТНЫЕ ПЕЙЗАЖИ ЗАКАТЫ По степи огромной Простирая взгляд, Веет грустью томной Тающий закат. В этой грусти томной Я забыться рад: Канет дух бездомный В тающий закат. И виденья странно, Рдяны, как закат, Тая, по песчаной Отмели скользят, Реют неустанно, Реют и горят, Тая, как закат, На косе песчаной. МИСТИЧЕСКИЕ СУМЕРКИ Воспоминание с Вечерней Мглой Дрожит и рдеет в раскаленной дали Надежд, уже подернутых золой, Чьи племена все дальше отступали, Стеной вставая, что цветы заткали, - Тюльпан, вербена, лилия, левкой, - Виясь вокруг решетки вырезной Подобием таинственной вуали, И душным ядом, сладостным вначале, - Тюльпан, вербена, лилия, левкой, - Топя мой дух, и мысли, и печали, В огромное томление смешали Воспоминание с Вечерней Мглой. СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ПРОГУЛКА Пламенел закат блеском горних слав, И баюкал бриз бледный ряд купав; Крупные, они в камышах склоненных, Грустно промерцав, стыли в водах сонных. Я бродил один, покорен тоске, Вдоль пруда, один, в редком ивняке, Где вставал туман, где за мглою смутной В муке цепенел призрак бесприютный И едва стонал стоном кулика, Что подругу звал, звал издалека В редком ивняке, где в тоске бездомной Я бродил один, там, где саван темный Сумерек, волной блеклою упав, Затопил собой пышность горних слав И цветы купав в камышах склоненных, Бледных тех купав, стывших в водах сонных. ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ Долгие пения Скрипки осенней Зов неотвязный, Сердце мне ранят, Думы туманят, Однообразно. Сплю, холодею, Вздрогнув, бледнею С боем полночи. Вспомнится что-то. Все без отчета Выплачут очи. Выйду я в поле. Ветер на воле Мечется, смелый. Схватит он, бросит, Словно уносит Лист пожелтелый. БЛАГОСЛОВЕННЫЙ ЧАС Луна ала на темных небесах; Качается туман; луг холодеет И спит в дыму; в зеленых тростниках Лягушка квакает; прохлада реет. Закрылись чаши лилий водяных; Ряд тополей в немой дали туманен, Прямых и стройных, - призраков ночных; Блеск светляков, над ивняками, странен. Проснулись совы; то вперед, то прочь, На тяжких крыльях, лет бесшумный, мерный Свершают; у зенита свет неверный, И, белая, Венера всходит: ночь! -------------------- Поль Верлен ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ Издалека Льется тоска Скрипки осенней — И, не дыша, Стынет душа В оцепененье. Час прозвенит — И леденит Отзвук угрозы, А помяну В сердце весну — Катятся слезы. И до утра Злые ветра В жалобном вое Кружат меня, Словно гоня С палой листвою. СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ПРОГУЛКА Струил закат последний свой багрянец, Еще белел кувшинок грустных глянец, Качавшихся меж лезвий тростника, Под колыбельный лепет ветерка... Я шел, печаль свою сопровождая; Над озером, средь ив плакучих тая, Вставал туман, как призрак самого Отчаянья, и жалобой его Казались диких уток пересвисты, Друг друга звавших над травой росистой... Так между ив я шел, свою печаль Сопровождая; сумрака вуаль Последний затуманила багрянец Заката и укрыла бледный глянец Кувшинок, в обрамленье тростника Качавшихся под лепет ветерка. http://www.ginger.nnov.ru/favour

Пьер де Ронсар. Когда, как хмель, что ветку обнимая, Скользит, влюблённый, вьётся сквозь листы, Я погружаюсь в листья и цветы, Рукой обвив букет душистый мая, Когда, тревог томительных не зная, Ищу друзей, веселья, суеты, - В тебе разгадка, мне сияешь ты, Ты предо мной, мечта моя живая! Меня уносит к небу твой полёт, Но дивный образ тенью промелькнёт, Обманутая радость улетает, И, отсверкав, бежишь ты в пустоту, - Так молния сгорает на лету, Так облако в дыханье бури тает. Поль Верлен. * * * Целует клавиши прелестная рука; И в сером сумраке, немного розоватом, Они блестят; напев, на крыльях мотылька (О, песня милая, любимая когда-то!), Плывет застенчиво, испуганно слегка, - И всё полно ее пьянящим ароматом, И вот я чувствую, как будто колыбель Баюкает мой дух, усталый и скорбящий. Что хочешь от меня, ты, песни нежный хмель? И ты, ее припев, неясный и манящий, Ты, замирающий, как дальняя свирель, В окне, растворенном на сад вечерний, спящий? (Перевод В.Брюсова) Поль Верлен. * * Обманчивые дни весь день, весь день горели; Заката на меди теперь они дрожат, Закрой глаза, душа, довольно мы смотрели! О, искушения! — они нас сторожат. Весь день, весь день они горели беспощадно, Сжигая виноград на склонах, под горой Хлеба созревшие и опаляя жадно Небесную лазурь, что пела над тобой. О, побледней, душа, иди, ломая руки. Ужели те "вечера" святому "завтра" вновь Грозят? Безумия ужели живы муки? Воспоминания убей, убей, Любовь! О, грозный приступ зла! последний, без сомненья? Иди, душа, молись! молись до исступленья! (Перевод В.Брюсова) Поль Верлен. Тоска Меня не веселит ничто в тебе. Природа: Ни хлебные поля, ни отзвук золотой Пастушеских рогов, ни утренней порой Заря, ни красота печального захода. Смешно искусство мне, и Человек, и ода, И песенка, и храм, и башни вековой Стремленье гордое в небесный свод пустой. Что мне добро и зло, и рабство, и свобода! Не верю в Бога я, не обольщаюсь вновь Наукою, а древняя ирония, Любовь, Давно бегу ее в презренье молчаливом. Устал я жить, и смерть меня страшит. Как челн, Забытый, зыблемый приливом и отливом, Моя душа скользит по воле бурных волн. (Перевод Федора Сологуба) Пьер де Ронсар. * * Любя, кляну, дерзаю, но не смею, Из пламени преображаюсь в лёд, Бегу назад, едва пройдя вперёд, И наслаждаюсь мукою своею. Одно лишь горе бережно лелею, Спешу во тьму, как только свет блеснёт, Насилья враг, терплю безмерный гнёт, Гоню любовь - и сам иду за нею. Стремлюсь туда, где больше есть преград, Любя свободу, больше плену рад, Окончив путь, спешу начать сначала. Как Прометей, в страданьях жизнь влачу, И всё же невозможного хочу, - Такой мне Парка жребий начертала. Пьер де Ронсар. * * * Я грустно, медленно, вдоль мутного потока, Не видя ничего, бреду лесной тропою. Одна и та же мысль мне не даёт покою: О ней, - о той, в ком нет, казалось мне, порока. О дай мне отдых, мысль, не мучай так жестоко, Не приводи одну причину за другою Для горьких слёз о том, что и теперь, не скрою, Мне больно сердце жжёт и сводит в гроб до срока. Ты не уходишь, мысль? Я развалю твой дом, Я смертью собственной твою разрушу крепость. Уйди, прошу, оставь мой разум наконец! Как хорошо забыть, уснув могильным сном, Измену, и любовь, и эту всю нелепость - То, от чего навек освобождён мертвец. -------------------- Франсуа Вийон БАЛЛАДА О ВИЙОНЕ перевод Ю.Б.Корнеева Король поэтов голоштанных Метр Франсуа Вийон, такое Ты, заводила свалок пьяных, Любитель шлюх и кабаков, Что блещет вкруг твоих висков, Седых от срама и лишений, Волшебный ореол стихов, Плут, сутенер, бродяга, гений! Ребят пропащих, в чьих карманах Не сыщешь даже медяков, Ты вдохновлял в их дерзких планах, Чуть из-за этих пустяков Не угодив в числе воров На рель, где сек бы дождь осенний Твой труп и сверху и с боков, Плут, сутенер, бродяга, гений! Наплюй на критиканов рьяных, Искателей чужих грешков! Ведь и грязнуху в юбках драных, Свою Марго на пять пудов Всех славных дам былых веков Прекрасней, чище и нетленней Ты сделал чародейством слов, Плут, сутенер, бродяга, гений! Бессмертен будь, к стыду врагов Твоих немеркнущих творений, Король поэтов-босяков, Плут, сутенер, бродяга, гений! БАЛЛАДА СУДЬБЫ Склоняется все в мире пред Судьбою, Ты ж, Франсуа, клянешь меня открыто, Хоть не таким, как ты, бывали мною За спесь хребты и выи перебиты. Меня в своих невзгодах не вини ты - Я все равно тебя не пожалею: Другим куда как горше и больнее, А лучше вспомни, скольких смельчаков Сгубили бедность или тайный ков, Когда был гнев мой ими навлечен. Так не произноси поносных слов, Смирись и жребий свой прими, Вийон. Из-за меня повержены герои, Что мною ж были лаврами увиты: Сражен Приам, властитель крепкой Трои; Равно сошли в могилу и забыты И Ганнибал, воитель знаменитый, Отринутый отчизною своею, И Сципион, расправившийся с нею; В сенате Цезарь встретил сталь клинков, Помпей в Египте пал от рук врагов; В пучине сгинул мореход Язон; Сам вечный Рим погиб в конце концов. Смирись и жребий свой прими, Вийон. Мнил Александр, счастливою звездою Ведомый к славе, что достиг зенита, Но сокрушила ядом и его я; Царь Альфазар и трон, и жизнь, и свиту Все потерял, лишась моей защиты: Уж я-то ставить на своем умею. Подвесила за кудри на суке я Авессалома меж густых дубов, Дабы настиг его слуга отцов; Был Олоферн Юдифью умерщвлен, Чуть я над ним простерла сна покров. Смирись и жребий свой прими, Вийон. Знай, Франсуа, за каждый из грехов Ты был бы мной разъят на сто кусков, Когда б не Тот, Кем род ваш искуплен. Я злом за зло плачу - мой нрав таков. Смирись и жребий свой прими, Вийон. ------------------- Роберт Льюис Стивенсон Ночлег Франсуа Вийона http://www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=6355 -------------------- Вийон, Вильон (Villon) Франсуа, год и место смерти неизвестны, французский поэт. Воспитывался приёмным отцом капелланом Гийомом де Вийоном, имя которого носил. Учился на факультете искусств в Сорбонне, где получил звание бакалавра, затем магистра искусств. В 1455 убил в драке священника, бежал из Парижа; был помилован; вернувшись, связал свою судьбу с воровскими шайками, не раз сидел в тюрьмах. В 1463 осуждён за драку, приговорён к повешению. В ожидании смерти написал «Балладу повешенных». Но казнь была отменена, а Вийон изгнан из Парижа. Участвовал в состязаниях поэтов при дворе герцога Карла Орлеанского. С 1464 судьба Вийон неизвестна. В его произведениях особенно примечательны реалистические сценки из жизни парижских низов: ярко очерчены смутьяны-бродяги, воры, проститутки, трактирщики, спившиеся церковнослужители. Если судебные документы, касающиеся Вийона, рисуют протокольный образ вора и бродяги, чья внутренняя жизнь и человеческие качества остаются для нас совершенно неясными.

П.Бунин Известный иллюстратор. Иллюстрировавший Пушкина... В этих рисунках поражает то, как немногочисленными штрихами и плавными линиями изумительно передается настроение хайямовских строк. Мир - мгновенье, и я в нем - мгновенье одно. Сколько вздохов мне сделать за миг суждено? Будь же весел, живой! Это бренное зданье Никому во владенье навек не дано. http://lib.ru/HAJAM/omar.txt

Биография По сохранившемуся гороскопу Омара Хайяма вычислено, что родился он скорее всего 18 мая в 1048 году. Место рождения - город Нишапур. Нишапур, расположенный на востоке Ирана, в древней культурной провинции Хорасан, был ярмарочным городом для многих, даже отдаленных, провинций Ирана и Средней Азии и для ближайших стран. Нишапур был одним из главнейших культурных центров Ирана; с XI века в городе действовали школы среднего и высшего типа - медресе. В Нишапуре прошли детские и юношеские годы Омара Хайяма. О его семье сведений не сохранилось. Прозвище - Хайям, что означает "палаточник", "палаточный мастер", позволяет высказать предположение, что его отец принадлежал к ремесленным кругам. Во всяком случае, семья располагала достаточными средствами, чтобы предоставить сыну возможность многолетней серьезной учебы. Омар Хайям учился сначала в Нишапурском медресе, имевшем в это время славу аристократического учебного заведения, готовящего крупных чиновников для государственной службы, затем продолжал образование в Балхе и Самарканде. Он овладел широким кругом точных и естественных наук, развитых в его время: математикой, геометрией, физикой, астрономией; специально изучал философию, теософию, корановедение, историю, правоведение и весь комплекс филологических дисциплин, входящих в понятие средневековой образованности; был начитан в родной поэзии, знал в совершенстве арабский язык и арабскую литературу, владел основами стихосложения. Омар Хайям был искусен в астрологии и врачевании, профессионально изучал теорию музыки. Он ознакомился с достижениями античной науки - трудами Архимеда, Евклида, Аристотеля, переведенными на арабский язык. Хайям не только великолепно на память знал Коран, но мог дать толкование любого аята этой главной книги мусульман. Поэтому даже ведущие теологи Востока не считали зазорным для себя обращаться к нему за консультациями (отсюда, вероятно, титул Плечо Веры). Главным направлением его научных занятий становится математика. В двадцать пять лет он делает свои первые научные открытия. Математический труд "Трактат о доказательствах проблем алгебры и ал-мукабалы" (с чем едят последнюю я не знаю), написанный им в Самарканде в шестидесятые годы XI века, приносит Омару Хайяму славу выдающегося ученого. Ему стали оказывать покровительство меценатствующие правители. В 1074 году Омар Хайям был приглашен на службу к царскому двору, к могущественному султану Малик-шаху (1072-1092) в город Исфахан. 1074 год стал знаменательной датой в жизни Омара Хайяма: ею начался двадцатилетний период его особенно плодотворной научной деятельности, блестящей по достигнутым результатам. Город Исфахан был в это время столицей мощной сельджукской державы, простиравшейся от Средиземного моря на западе до границ Китая на востоке. Малик-шах придал своему двору небывалое великолепие. Средневековые авторы красочно описывают роскошь дворцового убранства, пышные пиршества и городские празднества, царские забавы и охоты. При дворе Малик-шаха был огромный штат придворных: кравчих, оруженосцев, привратников, стражей и большая группа поэтов - панегиристов во главе с одним из самых крупных одописцев XI века - Муиззи (1049 - ум.между 1123 и 1127). Омар Хайям стал почетным приближенным султана. Легенда говорит, что Низам ал-Мулк предложил Хайяму управлять Нишапуром и всей прилегающей областью. Хайям ответил, что не умеет управлять людьми, приказывать и запрещать. И тогда Низам ал-Мулк назначил Хайяму годовое жалование в 10000 золотых динаров (это гигантская сумма), дабы он беспрепятственно мог заниматься наукой. Год смерти Омара Хайяма неизвестен. Самой вероятной датой его кончины принято считать 1123 год. Из глубины XII века дошел до нас рассказ о последних часах Хайяма. Абу-л-Хасан Бейхаки слышал его от одного из его родственников. Омар Хайям в этот день внимательно читал "Книгу исцеления" Авиценны. Дойдя до раздела "Единое и множественное", он вложил зубочистку между двумя листами и попросил позвать необходимых людей, чтобы сделать завещание. Весь этот день он не ел и не пил. Вечером, окончив последнюю молитву, поклонился до земли и сказал: "О боже, ты знаешь, что я познал тебя по мере моей возможности. Прости меня, мое знание тебя - это мой путь к тебе". И умер.