Вся активность

Из очередного тупика пыталась найти какой-то приемлемый выход. Но не получается. Наверно над смириться и всё. Такого облома ещё не было, это просто что-то запредельное и неописуемое.

Он просто перестал сюда заходить.

Бизнесмен - любовнице: Дорогая, я скоро приеду. Начинай без меня

Генералы песчаных карьеров Я начал жизнь в трущобах городских И добрых слов я не слыхал Когда ласкали вы детей своих Я есть просил, я замерзал. Вы, увидав меня , не прячьте взгляд, Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват. За что вы бросили меня , за что? Где мой очаг, где мой ночлег? Не признаете вы мое родство А я ваш брат, я человек. Вы вечно молитесь своим богам, И ваши боги все прощают вам. Край небоскребов и роскошных вилл, Из окон бьет слепящий свет. О, если б мне хоть раз набраться сил, Вы дали б мне за все ответ. Откройте двери, люди - я ваш брат, Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват. Вы знали ласки матерей родных, А я не знал, и лишь во сне, В моих мечтаньях детских золотых Мать иногда являлась мне ... О, мама, если б мне найти тебя Была б не так горька моя судьба

Песнь Бога Гермеса Владимир Ком Мы, бессмертные, Светлые Боги, Вновь ныряем в тела людей, Чтобы дать им побольше силы, Вдохновить их новой идеей. Рассказать им о Боге Всех Выше, Ведь не знают о нём ничего. Ищут в Космосе, в Небе, под крышей, Поищите вы в сердце Его. Называете это ЛЮБОВЬЮ, Забываете, что Бог ВЕЗДЕСУЩ. Ваши клетки энергией крови, Поит Светом, ОН – ВСЕМОГУЩ! Но не знают всего это люди, Любят тьму насаждать все вокруг, Постепенно она растворяется в крови, И без Света тела превратились в старух. Надо сердце очистить от гнева, От обид на любимых людей. Этим ядом напилась Мать Ева, Убежала из Рая с Адамом скорей. Что ж вы люди так долго скитались, И не можете Бога в себе вы найти? Огорожено сердце забором из лжи, Распахните ворота для Света ЛЮБВИ! Попросите прощенье у Бога за это, В разном виде та ложь расцвела. Вам, должно быть за это всем стыдно, Ведь закована в цепи ваша душа. Поясню атеистам и магам, Что душа это Света частица. И пришла в это тело от Бога, Чтобы Свет и Любовь принести, словно ИСКРА. Как в темнице находится в теле, Ум тюремщиком служит при ней. Он внушает ей страх и неверье, Не даёт ей развиться, злодей! Называете душу рабыней у тела, Продаёте вы в рабство её насовсем. Договор с Сатаной заключаете смело, Чтобы в роскоши жить без проблем. Но вот придёт за вами «тётя с косой», И уведёт вашу душу во тьму. Не попадёт она к Отцу домой, И будет демоном у Сатаны в плену. О, люди, надо знать, что будет, Когда бездумно вы творите зло. Душа ведь Света больше не увидит, Молитесь Богу Света, делайте добро! 26.01. 2024 г.

Акрополь А можно было б не прийти, не удивиться На гору не взойти и не спуститься И видом той горы не насладиться – Так далеко взгляд следовать не может И наша мысль так не продлится тоже, Как эти поселенья и холмы А можно было б не касаться плит, Камней, отглаженных бесчетными стопами И никого! И никого в живых Из тех, кто возводил и правил городами Одни колонны, портики, врата, Отбитых статуй профили. С обидой – Оставленные всеми навсегда – Глядят в немую даль Кориатиды Театр молчит, открытый в небеса, Сюда с Олимпа сходятся герои И Пенелопа вяжет рукава, И ждут гонца из осажденной Трои Здесь все сошлось! Открылся древний мир- Теперь он пуст! Ни окрика, ни стона Лишь злобно усмехается Сатир – Всей чернотой глазниц прикован к трону Могучий Зевс, Геракл, Посейдон Их подвиги, сражения, награды Герои детства: Афродита, Крон Вся высь небес и вся бездонность Ада... Всех языков наречья здесь звучат, Но греческий – извечная основа Через него друг другу каждый брат. Когда созвездья выйдут на парад – На нем заговорят герои снова. А можно было б и не прилететь Не знать, не видеть, не жалеть, наверно Но слушайте: готов Гомер запеть И легкая бежит по склону серна... 14.10.2018

Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса... Капитан, обветренный, как скалы, Вышел в море, не дождавшись нас... На прощанье подымай бокалы Золотого терпкого вина. Пьем за яростных, за непохожих, За презревших грошевой уют. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют. Так прощаемся мы с серебристою, Самою заветною мечтой, Флибустьеры и авантюристы По крови, упругой и густой. И в беде, и в радости, и в горе Только чуточку прищурь глаза. В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют, И, звеня бокалами, мы тоже Запеваем песенку свою. Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса... 1937

Текст песни «Ты или я»] [Куплет 1] Всё очень просто: сказки — обман Солнечный остров скрылся в туман Замков воздушных не носит земля Кто-то ошибся: ты или я [Куплет 2] Всё очень просто: нет гор золотых Падают звёзды в руки других Нет райской птицы среди воронья Кто-то ошибся: ты или я [Куплет 3] Лишь только весною тают снега И даже у моря есть берега Всех нас согреет вера одна Кто-то успеет: ты или я [Электрогитара] [Куплет 4] Всё очень просто: сказки — обман Солнечный остров скрылся в туман Всех нас согреет вера одна Кто-то успеет: ты или я See upcoming rock shows Get tickets for your favorite artists You might also like Наш дом (Our Home) Машина Времени (Mashina Vremeni) Песня о капитане (Song About Captain) Машина Времени (Mashina Vremeni) Старый корабль (Old Ship) Машина Времени (Mashina Vremeni)

Перед временем, как прежде, Все бесправны и равны: Гибнут лучшие надежды, Рвутся старые штаны. Новый ветер дует в лица, Новый ливень будет лить... Старым - нечего делиться, Новым - нечего делить. Андрей Макаревич © В наследии современного фронтмена А.Макаревича не все стихи стали песнями. На примере одной из его работ, посвященной категории времени, будет сделан небольшой анализ художественных приемов создания образов, конфликта, значимых деталей. Стихотворение написано в 1986 году. Оно входит в состав поэтического сборника "Все очень просто" (цитата одной из песен), вышедшем в 1991 году. Со времени написания до публикации прошло пять лет. В книге собраны песенные варианты текстов, стихотворения, получившие свободу от музыки. Ось времени в системе антиподов Произведение состоит из двух катренов. Основная тема сфокусирована в первой строке. Это мысль о том, что время является общим уравнителем. Оно не выделяет в среде человеческих масс ни любимчиков, ни изгоев. Для обозначения этой сложной философской категории поэт прибегает к системе противопоставления. Шкала с символикой этих крайних значений ("старый, новый") может стать своеобразной осью времени, где процесс перехода из одного состояния в другое зависит от продолжительности периода. Автор использует определения, которые во второй части приобретают значения эпитетов — художественных тропов, использующих описание качеств в аллегорическом значении. Пара этих антиподов на протяжении всего стихотворения повторяется дважды, с различными образами и без них. Эти прилагательные — порождение темпорального уровня, поскольку не будь его, их просто бы не существовало. Противопоставление "старые—новые" можно назвать вещной атрибутикой времени. Именно эта категория позволяет определить период существования предметов, явлений, людей. Понятие "новое" чем-то напоминает известную математическую функцию "n+1", которую можно назвать аллегорической формулой понятия "новый" в значении бесконечность. В словаре Д.Н.Ушакова прилагательного "новый" имеет шесть смыслов, четыре из которых непосредственно отсылают ко времени. Второе значение слова обозначает неизвестность, неспособность человеческого сознания знать все обо всем. В произведении встречается оба толкования. Третьего уровня полисемии, связанного с понятием "изменившийся", в тексте нет. Лексическая парадигма слова "старый" в том же источнике значительно обширнее, как будто свидетельство того, что накопленное время, как вселенная, расширяет семантику словоформы. Слово "старый" насчитывает до 13 уровней самостоятельных отдельных значений. В стихотворении это слово встречается в четвертом значении — длительное время бывший в употреблении, поношенный, потрепанный, пришедший в негодность. В таком варианте оно впервые упоминается, являясь согласованным определением в сочетании "старые штаны". В основном значении — "достигшие старости" — форма встречается в предпоследней строфе, безлично, обозначая то ли пожилых людей, то ли поколение "Старым - нечего делиться". Категория времени и его формальные маркеры в тексте Категория времени в русском языке наделяет своими формализованными качествами всего три части речи: глаголы, причастия и деепричастия. Благодаря этой морфологической особенности, читатель узнает, когда произошло событие или явление. В стихотворении автора формальных лексических носителей категории, если не считать опущенную связку "есть", всего шесть. Первые две строки не имеют графического маркера и остаются безвременными, с точки зрения смысла. Такая композиция работает на усиление начального тезиса, который говорит о всеобщем постоянстве зависимости от времени. Мысль усиливается уточняющим акцентом "как и прежде", что возводит идею стихотворения до уровня непреложной истины, объективной и неизменной. После первичного утверждения автор обращается к материальному и ментальному плану, приводя пример того, как проявляется это бессилие и бесправность. И вновь идет скрытое противопоставление, сосуществующих, но зачастую, противоположных уровней существования: духовного и вещного. Свидетелями разрушительной силы становится гибель лучших надежд и порванные штаны. Интересно то, что прибегая к уровню материального мира, деталь его символизирующая и на самом деле является материей. Рвущиеся от старости штаны — глубинный семантический образ, свидетельствующий о некоторых качествах его обладателя косвенно. Это, наверняка, человек не богатый, раз он сумел доносить вещь до состояния ее естественного упадка. Вторым его качеством может быть нетребовательность к внешним атрибутам, скорее какая-то внутренняя сосредоточенность на себе, а не на внешних эффектах. Это сочетание наполняет текст случайным звуком. Рвущаяся материя на подсознательном уровне создает неприятный эффект дискомфорта, ощущение надлома и психологического кризиса. Еще одним значением детали может стать прямое подтверждение о беззащитности. Порванная одежда делает человека порой смешным, достойным осуждения и беззащитным, открывшим незащищенные участки кожи на всеобщее обозрение. Так в простом образе, троекратно, по нескольким каналам восприятия: кинестетическому (кожа), аудиальному (звук рвущейся ткани) и зрительному (нарушение целостности защищающей одежды) автору удалось подтвердить, пусть не новую, но им прочувствованную истину. Тема лучших надежд, гибнущих со временем, имеет акцент на определении "лучшие", что косвенно позволяет сделать вывод о том, что худшее сбывается, а значит у времени все-таки есть какой-то закон управления реальностью. И здесь проблема уходит на философский план. Человеческая психика так устроена, что она ждет и настроена на лучшее, но в памяти сохраняется обычно болезненное и кризисное. Оттого проблемы с "лучшими надеждами" могут быть не проявлениями темпоральности, а особенностями человеческого восприятия. Так легко терять подаренное и доставшееся просто так, заработанное ценится и бережется дольше. Здесь категория времени подменяется психическими процессами, акцентирующими внимание в проекции негатива глубже и чаще. В народном восприятии это хорошо отразилось в крылатой фразе "сделайте хорошо, плохо — само получится". Если второй образ, связанный с порванными штанами, может претендовать на явление объективное, свершившееся, то проблема "лучших надежд" такими качествами не обладает. Это абстрактное определение для многих включает слишком несоразмерные и различные категории. Для кого-то надежда — "ограбить ларек", для другого — "купить дом". Оба желания, спрятанные в стандартном выражении "лучшие надежды", здесь к теме времени отношения почти не имеют. Поэтому пример ментального уровня в системе обвинения времени в тексте звучит неубедительно и поверхностно. Тема разрушительного воздействия описана с употреблением глаголов в прошедшем времени "гибнут", "рвутся". И здесь еще раз проявляется свойственная для художников слова манера беспочвенного нагнетания эмоций. Если штаны просто рвутся, теряют целостность, но это еще не есть смерть вещи. Они могут быть зашиты, использованы в другом качестве. То употребление необратимого состояния для "надежды" — гибель, свидетельствует о необратимости процесса. Автор не использовал слова "не исполнились", "не сбылись", а сразу самым крайним уровнем заявляет утрату, принимая в ситуации роль пассивного зрителя. В таком сгущении красок кроется трогательное отношение к себе, тонкой личности, описывающей эмоцию в расчете на сострадание и созвучие. Выход извне: уровень стихий Если первый катрен полностью сосредоточен на образе лирического героя, человеческих проявлениях, то во втором четверостишии, автор выходит на уровень природных явлений. Считается, что существует физическое время. Его эталон имеет международное значение. Он несколько раз менялся. В последний раз он перешел с молекулярного уровня на атомарный, включив в суть измерительных процессов явление полураспада. Параллельно существует время биологическое, это как раз те особенности восприятия мира, которые автор в первой части спрятал за "гибнущей надеждой". Выход темы на уровень беспристрастных природных событий ставит автора вне этого самого времени. И как будто осознавая это, он прибегает к начальной точке оси времени, наделяя образ ветра и дождя начальной точкой отсчета через эпитет "новый". Эти две строчки своей ментальностью и настроением напомнили известное пушкинское про "равнодушную природу". Тема нового дождя и нового ветра категорию времени несколько отдаляют от ее привычного значения. Потому что, ветер не может состариться, как и дождь. Определение "новый" в сочетании с ними переходит в значение "неизвестный". С выходом в объективный мир, не связанный с поэтическим восприятием, где темпоральность, кроме времени написания строк, подчиняется законам биологического порядка, автор открывает более широкое поле вероятностей. Там могут появиться "новый ветер" и "новый дождь". Но они потенциально в виде круговорота воды и воздуха существовали и тогда, когда автор о них не знал. Эта отстраненность от чужого континуума отражается глаголами настоящего и будущего времени: "ветер дует", "будет лить дождь". Интерпретация равнодуший: защита чужого времени Итоговые строки, в которых, кажется, допущена логическая ошибка, если не увидеть в словосочетании "старым — нечего делиться" побуждение к действию или рекомендации, не воспринимаются как итог или мораль. Они больше похожи на констатацию факта, связанного с личным опытом или внутренними взглядами. В выводе глагольные формы употреблены в значении инфинитива (делиться, делить), отличающегося только возвратностью формы. Дословно это значит, что людям, прожившим жизнь и имеющим богатый опыт не стоит насаждать свои знания, делить себя на части чужого мира. А новым, еще нечего отдавать. В общем итоге, это призыв автора к автономности существования. Начальная форма глагола, присутствующая при этом, будто косвенно указывает, что данный совет вневременной. Это невмешательство в систему чужих отношений как единственный способ уберечься от разрушительного бега мгновений. Тема равнодушия в литературе и искусстве зачастую имеет негативный нарратив. Отсутствие участия в чужой жизни, горе или радости, расценивается как проявление холодности, черствости и бездушия. Но позиция невмешательства может быть рассмотрена и нежеланием проникать в область чужого личного пространства, и названа проявлением чуткой инертности. Если провести грубую аналогию с электричеством, то отсутствие диэлектриков приводит к хаосу синергий. Мотив разрушительного действия времени, его объективности в стихотворении, реализовывался несколькими художественными приемами. Система антиподов "новый-старый" позволила создать ментальную ось. Два уровня: духовный и физический,— помогли увидеть, насколько связаны личное время(восприятие) и физическое. Морфологическая категория глагола стала дополнительным приемом, расставившим акценты в основном конфликте, системе образов, полифонии планов.

Я смысл этой жизни вижу в том, Чтоб не жалея ни души, ни тела, Идти вперёд, любить и делать дело, Себя не оставляя на потом. Движенья постигая красоту, Окольного пути не выбирая, Наметив в самый край, пройти по краю, Переступив заветную черту. Не ждать конца, в часы уставив взгляд, Тогда и на краю свободно дышишь. И пули, что найдёт тебя, ты не услышишь, А остальные мимо пролетят. В полночной темноте увидеть свет И выйти к свету, как выходят к цели. Все виражи минуя на пределе, При этом веря, что предела нет. Не презирать, не спорить, а простить Всех тех, кто на тебя рукой махнули. На каждого из нас у смерти есть по пуле, Так стоит ли об этом говорить? Андрей Макаревич

Е.Маргулис - А.Макаревич Как же так? Видишь, друг, Мы уже почти одни. Тот же мир, только уже круг, И еще короче дни. По земле и небу, по воде и хлебу С каждой ночью ближе Поступь четырёх коней. Не танцуй на крыше - Ветер всё сильней. Как же быть? Рвётся нить, Ветер не остановить. Врут про рай, значит скоро край Не спасти, не сохранить. Поднимая в воздух и кресты, и звёзды, Ветер движет нами, Сколько нам осталось дней... Бить поклоны поздно - Ветер все сильней... 1991

Николай Степанович Гумилёв (15 апреля 1886 - 26 августа 1921). Слово. В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо свое, тогда Солнце останавливали словом, Словом разрушали города. И орел не взмахивал крылами, Звезды жались в ужасе к луне, Если, точно розовое пламя, Слово проплывало в вышине. А для низкой жизни были числа, Как домашний, подъяремный скот, Потому что все оттенки смысла Умное число передает. Патриарх седой, себе под руку Покоривший и добро и зло, Не решаясь обратиться к звуку, Тростью на песке чертил число. Но забыли мы, что осиянно Только слово средь земных тревог, И в Евангелии от Иоанна Сказано, что Слово это - Бог. Мы ему поставили пределом Скудные пределы естества. И, как пчелы в улье опустелом, Дурно пахнут мертвые слова. 1921 Христос. Он идет путем жемчужным По садам береговым, Люди заняты ненужным, Люди заняты земным. «Здравствуй, пастырь! Рыбарь, здравствуй! Вас зову я навсегда, Чтоб блюсти иную паству И иные невода. «Лучше ль рыбы или овцы Человеческой души? Вы, небесные торговцы, Не считайте барыши! Ведь не домик в Галилее Вам награда за труды, — Светлый рай, что розовее Самой розовой звезды. Солнце близится к притину, Слышно веянье конца, Но отрадно будет Сыну В Доме Нежного Отца». Не томит, не мучит выбор, Что пленительней чудес?! И идут пастух и рыбарь За искателем небес. * * * Я, что мог быть лучшей из поэм, Звонкой скрипкой или розой белою, В этом мире сделался ничем, Вот живу и ничего не делаю. Часто больно мне и трудно мне, Только даже боль моя какая-то, Не ездок на огненном коне, А томленье и пустая маята. Ничего я в жизни не пойму, Лишь шепчу: "Пусть плохо мне приходится, Было хуже Богу моему И больнее было Богородице". Осень 1906. Credo. Откуда я пришел, не знаю... Не знаю я, куда уйду, Когда победно отблистаю В моем сверкающем саду. Когда исполнюсь красотою, Когда наскучу лаской роз, Когда запросится к покою Душа, усталая от грез. Но я живу, как пляска теней В предсмертный час больного дня, Я полон тайною мгновений И красной чарою огня. Мне все открыто в этом мире - И ночи тень, и солнца свет, И в торжествующем эфире Мерцанье ласковых планет. Я не ищу больного знанья, Зачем, откуда я иду; Я знаю, было там сверканье Звезды, лобзающей звезду. Я знаю, там звенело пенье Перед престолом красоты, Когда сплетались, как виденья, Святые белые цветы. И жарким сердцем веря чуду, Поняв воздушный небосклон, В каких пределах я ни буду, На все наброшу я свой сон. Всегда живой, всегда могучий, Влюбленный в чары красоты. И вспыхнет радуга созвучий Над царством вечной пустоты. Осень 1905 г. Солнце духа. Как могли мы прежде жить в покое И не ждать ни радостей, ни бед, Не мечтать об огнезаром бое, О рокочущей трубе побед. Как могли мы... Но еще не поздно. Солнце духа наклонилось к нам. Солнце духа благостно и грозно Разлилось по нашим небесам. Расцветает дух, как роза мая, Как огонь, он разрывает тьму. Тело, ничего не понимая, Слепо повинуется ему. В дикой прелести степных раздолий, В тихом таинстве лесной глуши Ничего нет трудного для воли И мучительного для души. Чувствую, что скоро осень будет, Солнечные кончатся труды, И от древа духа снимут люди Золотые, зрелые плоды. Январь 1915 г. Жираф. Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер. Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит, бродит жираф. Душа и тело. Над городом плывет ночная тишь, И каждый шорох делается глуше, А ты, душа, ты всё-таки молчишь, Помилуй, Боже, мраморные души. И отвечала мне душа моя, Как будто арфы дальние пропели: "Зачем открыла я для бытия Глаза в презренном человечьем теле? Безумная, я бросила мой дом, К иному устремясь великолепью, И шар земной мне сделался ядром, К какому каторжник прикован цепью. Ах, я возненавидела любовь - Болезнь, которой все у вас подвластны, Которая туманит вновь и вновь Мир, мне чужой, но стройный и прекрасный. И если что еще меня роднит С былым, мерцающим в планетном хоре, То это горе, мой надежный щит, Холодное презрительное горе." *** И вот мне приснилось, что сердце мое не болит, Оно — колокольчик фарфоровый в жёлтом Китае На пагоде пёстрой… висит и приветно звенит, В эмалевом небе дразня журавлиные стаи. А тихая девушка в платье из красных шелков, Где золотом вышиты осы, цветы и драконы, С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов, Внимательно слушая лёгкие, лёгкие звоны. 1911. Орел. Орел летел все выше и вперед К Престолу Сил сквозь звездные преддверья, И был прекрасен царственный полет, И лоснились коричневые перья. Где жил он прежде? Может быть в плену, В оковах королевского зверинца, Кричал, встречая девушку-весну, Влюбленную в задумчивого принца. Иль, может быть, в берлоге колдуна, Когда глядел он в узкое оконце, Его зачаровала вышина И властно превратила сердце в солнце. Не все ль равно?! Играя и маня, Лазурное вскрывалось совершенство, И он летел три ночи и три дня И умер, задохнувшись от блаженства. Он умер, да! Но он не мог упасть, Войдя в круги планетного движенья. Бездонная внизу зияла пасть, Но были слабы силы притяженья. Лучами был пронизан небосвод, Божественно-холодными лучами, Не зная тленья, он летел вперед, Смотрел на звезды мертвыми очами. Не раз в бездонность рушились миры, Не раз труба архангела трубила, Но не была добычей для игры Его великолепная могила. Я не прожил, я протомился... Я не прожил, я протомился Половину жизни земной, И, Господь, вот Ты мне явился Невозможной такой мечтой. Вижу свет на горе Фаворе И безумно тоскую я, Что взлюбил и сушу и море, Весь дремучий сон бытия; Что моя молодая сила Не смирилась перед Твоей, Что так больно сердце томила Красота Твоих дочерей. Но любовь разве цветик алый, Чтобы ей лишь мгновенье жить, Но любовь разве пламень малый, Что ее легко погасить? С этой тихой и грустной думой Как-нибудь я жизнь дотяну, А о будущей Ты подумай, Я и так погубил одну. Приглашение в путешествие. Уедем, бросим край докучный И каменные города, Где Вам и холодно, и скучно, И даже страшно иногда. Нежней цветы и звезды ярче В стране, где светит Южный Крест, В стране богатой, словно ларчик Для очарованных невест. Мы дом построим выше ели, Мы камнем выложим углы И красным деревом панели, А палисандровым полы. И средь разбросанных тропинок В огромном розовом саду Мерцанье будет пестрых спинок Жуков, похожих на звезду. Уедем! Разве вам не надо В тот час, как солнце поднялось, Услышать страшные баллады, Рассказы абиссинских роз: О древних сказочных царицах, О львах в короне из цветов, О черных ангелах, о птицах, Что гнезда вьют средь облаков. Найдем мы старого араба, Читающего нараспев Стих про Рустема и Зораба Или про занзибарских дев. Когда же нам наскучат сказки, Двенадцать стройных негритят Закружатся пред нами в пляске И отдохнуть не захотят. И будут приезжать к нам в гости, Когда весной пойдут дожди, В уборах из слоновой кости Великолепные вожди. В горах, где весело, где ветры Кричат, рубить я стану лес, Смолою пахнущие кедры, Платан, встающий до небес. Я буду изменять движенье Рек, льющихся по крутизне, Указывая им служенье, Угодное отныне мне. А Вы, Вы будете с цветами, И я Вам подарю газель С такими нежными глазами, Что кажется, поет свирель; Иль птицу райскую, что краше И огненных зарниц, и роз, Порхать над темно-русой Вашей Чудесной шапочкой волос. Когда же Смерть, грустя немного, Скользя по роковой меже, Войдет и станет у порога, — Мы скажем смерти: «Как, уже?» И, не тоскуя, не мечтая, Пойдем в высокий Божий рай, С улыбкой ясной узнавая Повсюду нам знакомый край. Канцона Храм Твой, Господи, в небесах, Но земля тоже Твой приют. Расцветают липы в лесах, И на липах птицы поют. Точно благовест Твой, весна По веселым идет полям, А весною на крыльях сна Прилетают ангелы к нам. Если, Господи, это так, Если праведно я пою, Дай мне, Господи, дай мне знак, Что я волю понял Твою. Перед той, что сейчас грустна, Появись, как Незримый Свет, И на все, что спросит она, Ослепительный дай ответ. Июль 1917 года Вечное. Я в коридоре дней сомкнутых, Где даже небо тяжкий гнет, Смотрю в века, живу в минутах, Но жду Субботы из Суббот; Конца тревогам и удачам, Слепым блужданиям души… О день, когда я буду зрячим И странно знающим, спеши! Я душу обрету иную, Все, что дразнило, уловя. Благословлю я золотую Дорогу к солнцу от червя. И тот, кто шел со мною рядом В громах и кроткой тишине, — Кто был жесток к моим усладам И ясно милостив к вине; Учил молчать, учил бороться, Всей древней мудрости земли, — Положит посох, обернется И скажет просто: «мы пришли». В мой самый лучший, светлый день... В мой самый лучший, светлый день, В тот день Христова Воскресенья, Мне вдруг примнилось искупленье, Какого я искал везде. Мне вдруг почудилось, что, нем, Изранен, наг, лежу я в чаще, И стал я плакать надо всем Слезами радости кипящей.

Самуил Яковлевич Маршак ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ У последней Точки На последней Строчке Собралась компания Знаков препинания. Прибежал Чудак — Восклицательный знак. Никогда он не молчит, Оглушительно кричит: — Ура! Долой! Караул! Разбой! Притащился кривоносый Вопросительный знак. Задаёт он всем вопросы: — Кто? Кого? Откуда? Как? Явились запятые, Девицы завитые. Живут они в диктовке На каждой остановке. Прискакало двоеточие, Прикатило многоточие. И прочие, и прочие, и прочие… Заявили запятые: — Мы — особы занятые. Не обходится без нас Ни диктовка, ни рассказ. — Если нет над нами точки, Запятая — знак пустой! — Отозвалась с той же строчки Тётя точка с запятой. Двоеточие, мигая, Закричало: -Нет, постой! Я важней, чем запятая Или точка с запятой,- Потому что я в два раза Больше точки одноглазой. В оба глаза я гляжу. За порядком я слежу. — Нет…- сказало многоточие, Еле глазками ворочая,- Если вам угодно знать, Я важней, чем прочие. Там, где нечего сказать, Ставят многоточие… Вопросительный знак Удивился: — То есть как? Восклицательный знак Возмутился: -То есть как! — Так,- сказала точка, Точка-одиночка.- Мной кончается рассказ. Значит, я важнее вас. СОВЕТ ШКОЛЬНИКУ Тех, кто в школу опоздал, Она не станет ждать. Хоть без колес устроен класс, Он далеко уйдет за час. Не отправится охотник Без ружья стрелять гусей. Не оставит дома плотник Молотка или гвоздей. Ты не должен оставлять Дома книгу и тетрадь! Парта — это не кровать. И нельзя на ней лежать! Ты сиди за партой стройно И веди себя достойно, На уроках не болтай, Как заморский попугай. УРОК РОДНОГО ЯЗЫКА В классе уютном, просторном Утром стоит тишина. Заняты школьники делом - Пишут по белому чёрным, Пишут по чёрному белым, Перьями пишут и мелом: "Нам не нужна Война!" Стройка идёт в Ленинграде, Строится наша Москва. А на доске и в тетради Школьники строят слова. Чёткая в утреннем свете, Каждая буква видна. Пишут советские дети: "Мир всем народам на свете. Нам не нужна Война!" Мир всем народам на свете. Всем есть простор на планете, - Свет и богат и велик. Наши советские дети Так изучают язык. КНИЖКА ПРО КНИЖКУ У Скворцова Гришки Жили-были Книжки - Грязные, Лохматые, Рваные, Горбатые, Без конца И без начала, Переплёты - Как мочала, На листах - Каракули. Книжки Горько Плакали. Дрался Гришка с Мишкой, Замахнулся книжкой, Дал разок по голове - Вместо книжки стало две. Горько жаловался Гоголь: Был он в молодости щеголь, А теперь, на склоне лет, Он растрёпан и раздет. У бедняги Робинзона Кожа содрана с картона, У Крылова вырван лист, А в грамматике измятой На странице тридцать пятой Нарисован трубочист. В географии Петрова Нарисована корова И написано: "Сия География моя. Кто возьмёт её без спросу, Тот останется без носу!" - Как нам быть? - спросили книжки. - Как избавиться от Гришки? И сказали братья Гримм: - Вот что, книжки, убежим! - Растрёпанный задачник, Ворчун и неудачник, Прошамкал им в ответ: - Девчонки и мальчишки Везде калечат книжки. Куда бежать от Гришки? Нигде спасенья нет! - Умолкни, старый минус,- Сказали братья Гримм,- И больше не серди нас Брюзжанием своим! Бежим в библиотеку. В центральный наш приют, - Там книжку человеку В обиду не дают! - Нет, - сказала "Хижина Дяди Тома". - Гришкой я обижена, Но останусь дома! - Идём! - ответил ей Тимур, - Ты терпелива чересчур! - Вперёд! - воскликнул Дон Кихот, И книжки двинулись в поход. Беспризорные калеки Входят в зал библиотеки. Светят лампы над столом, Блещут полки за стеклом. В переплётах тёмной кожи, Разместившись вдоль стены, Словно зрители из ложи, Книжки смотрят с вышины. Вдруг Задачник- Неудачник Побледнел И стал шептать: - Шестью восемь - Сорок восемь. Пятью девять - Сорок пять! География в тревоге К двери кинулась, дрожа. В это время на пороге Появились сторожа. Принесли они метёлки, Стали залы убирать, Подметать полы и полки, Переплёты вытирать. Чисто вымели повсюду: И за вешалкой, в углу, Книжек порванную груду Увидали на полу - Без конца и без начала, Переплёты - как мочала, На листах - каракули... Сторожа заплакали: - Бесприютные вы, книжки, Истрепали вас мальчишки! Отнесём мы вас к врачу, К Митрофану Кузьмичу. Он вас, бедных, пожалеет, И подчистит, и подклеит, И обрежет, и сошьёт, И оденет в переплёт! ПЕСНЯ БИБЛИОТЕЧНЫХ КНИГ К нам, беспризорные Книжки-калеки, В залы просторные Библиотеки! Книжки-бродяги, Книжки-неряхи, Здесь из бумаги Сошьют вам рубахи. Из коленкора Куртки сошьют, Вылечат скоро И паспорт дадут. К нам, беспризорные Книжки-калеки, В залы просторные Библиотеки! Вышли книжки из больницы, Починили им страницы, Переплёты, корешки, Налепили ярлыки. А потом в просторном зале Каждой полку указали. Встал задачник в сотый ряд, Где задачники стоят. А Тимур с командой вместе Встал на полку номер двести. Словом, каждый старый том Отыскал свой новый дом. А у Гришки неудача: Гришке задана задача. Стал задачник он искать. Заглянул он под кровать, Под столы, под табуретки, Под диваны и кушетки. Ищет в печке, и в ведре, И в собачьей кону Самуил Маршак детям Дружана ре. Гришке горько и обидно, А задачника не видно. Что тут делать? Как тут быть? Где задачник раздобыть? Остаётся - с моста в реку Иль бежать в библиотеку! Говорят, в читальный зал Мальчик маленький вбежал И спросил у строгой тёти: - Вы тут книжки выдаёте? А в ответ со всех сторон Закричали книжки: - Вон! ОТ АВТОРА Написал я эту книжку Много лет тому назад, А на днях я встретил Гришку По дороге в Ленинград. Он давно уже не Гришка, А известный инженер. У него растёт сынишка, Очень умный пионер. Побывал у них я дома, Видел полку над столом, Пятьдесят четыре тома Там стояли за стеклом. В переплётах - в куртках новых, Дружно выстроившись в ряд, Встали книжки двух Скворцовых, Точно вышли на парад. А живётся им не худо,- Их владельцы берегут. Никогда они оттуда Никуда не убегут! РАЗНОЦВЕТНАЯ КНИГА Зеленая страница Эта страница зеленого цвета, Значит, на ней постоянное лето. Если бы здесь уместиться я мог, Я бы на этой странице прилег. Бродят в траве золотые букашки. Вся голубая, как бирюза, Села, качаясь, на венчик ромашки, Словно цветной самолет, стрекоза. Вот темно-красная божья коровка, Спинку свою разделив пополам, Вскинула крылья прозрачные ловко И полетела по важным делам. Вот в одинаковых платьях, как сестры, Бабочки сели в траву отдыхать. То закрываются книжечкой пестрой, То, раскрываясь, несутся опять. Синяя страница А эта страница - морская, На ней не увидишь земли. Крутую волну рассекая, Проходят по ней корабли. Дельфины мелькают, как тени, Блуждает морская звезда, И листья подводных растений Качает, как ветер, вода. На дне этой синей страницы Темно, как в глубинах морей. Здесь рыбы умеют светиться Во мраке, где нет фонарей... Желтая страница Вы любите, ребята, Пересыпать песок. В руках у вас лопата, Ведерко и совок. Как нитка золотая, У вас из кулака Бежит струя густая Прохладного песка. Садовая дорога Усыпана песком. Но плохо, если много Песка лежит кругом! Вот желтая страница - Пустынная страна. Песок по ней кружится, Несется, как волна. Неведомо откуда, Неведомо куда Бредут по ней верблюды, Степные поезда. Идут они в кочевье Под музыку звонков. Лежачие деревья Растут среди песков. Безлиственные сучья К сухой земле пригнул Живучий и колючий Кустарник - саксаул. А ветер носит тучи Горячего песка. Идет песок летучий На приступ, как войска... Но люди остановят Зыбучие пески. Они канал готовят Для синих вод реки,- Чтобы в степях пшеница Высокая росла, Чтоб желтая страница Зеленою была! Белая страница Это - снежная страница. Вот прошла по ней лисица, Заметая след хвостом. Тут вприпрыжку по странице В ясный день гуляли птицы, Оставляя след крестом. Здесь проехали полозья - И сверкает на морозе Серебристый гладкий след. Там на утренней пороше Отпечатались галоши,- Это бродят внук и дед. Цепь следов на снежной глади Остается, как строка. В чистой, новенькой тетради Первого ученика. Красная страница Эта страница Красного цвета. Красное солнце. Красное лето. Красная площадь Флаги полощет. Что же на свете Лучше и краше? Разве что дети Веселые наши! Ночная страница Пред вами - страница ночная. Столица окутана тьмой. Уходят на отдых трамваи, Троллейбусы мчатся домой. Спешат на ночлег пешеходы, Нигде не увидишь ребят. И только вокзалы, заводы, Часы и машины не спят. Скользят огоньки по аллее, Спускаясь с московских холмов, И с каждой минутой тусклее Бессчетные окна домов. Встречаясь на всех перекрестках, Бегут фонари через мост. А небо над городом - в блестках Далеких, чуть видимых звезд. Над старой зубчатой стеною, Над всею Советской страною Горят, как огни корабля, Рубины на башнях Кремля. ДЕТСКИЙ ДОМ Весною в нынешнем году В зоологическом саду Олень и лев, барсук и рысь И медвежата родились. Для них устроен детский дом С зеленым лугом и прудом. Они играют и лежат. Козел бодает медвежат. А лев и волк несутся вскачь И разноцветный гонят мяч. Промчатся быстро год и два, И станет волк бояться льва, И жить на свете будут врозь Барсук и лев, медведь и лось. КОПИРУЮ главным образом на свой вкус и в принципе для себя - но думаю а вдруг ещё кому пригодится?

Даниил Хармс Ну-ка Петя, ну-ка Петя Закусили, вытрем рот и пойдем с тобою Петя мы работать в огород. Ты работай да не прыгай туда сюда напоказ я лопатой ты мотыгой грядки сделаем как раз ты смотри не отставай ты гляди совсем закис эта грядка под морковь эта грядка под редис грядки сделаны отменно только новая беда прЈт из грядки непременно то лопух то лебеда. Эй, глядите, весь народ вдруг пошел на огород как солдаты как солдаты кто с мотыгой кто с лопатой.

Людмиле Орловой Для меня эта ночь вне закона. Я пишу - по ночам больше тем. Я хватаюсь за диск телефона И набираю вечное 07. Девушка, здравствуйте! Как вас звать? Тома. Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая! Быть не может, повторите, я уверен - дома! А, вот уже ответили... Ну, здравствуй, - это я! Эта ночь для меня вне закона. Я не сплю, я кричу - поскорей! Почему мне в кредит, по талону Предлагают любимых людей? Девушка! Слушайте! Семьдесят вторая! Не могу дождаться, и часы мои стоят. К дьяволу все линии, я завтра улетаю! А, вот уже ответили... Ну, здравствуй, - это я! Телефон для меня, как икона, Телефонная книга - триптих, Стала телефонистка мадонной, Расстоянья на миг сократив. Девушка, милая! Я прошу, продлите! Вы теперь, как ангел, - не сходите ж с алтаря! Самое главное - впереди, поймите, Вот уже ответили... Ну, здравствуй, - это я! Что, опять поврежденье на трассе? Что, реле там с ячейкой шалят? Все равно, буду ждать, я согласен Начинать каждый вечер с нуля! 07, здравствуйте! Снова я. Что вам? Нет! Уже не нужно. Нужен город Магадан. Я даю вам слово, что звонить не буду снова. Просто друг один узнать, как он бедняга, там. Эта ночь для меня вне закона. Ночи все у меня не для сна. А усну - мне приснится мадонна, На кого-то похожа она. Девушка, милая! Снова я, Тома! Не могу дождаться, и часы мои стоят. Да, меня. Конечно, я. Да, я, конечно, дома! - Вызываю. Отвечайте. - Здравствуй, это я! 1967 round-like heart 93 Источник: https://poembook.ru/poem/15135-07

Аэропорт Сочи временно закрыли для безопасности ночью 9 сентября Росавиация ввела временные ограничения на приём и выпуск самолётов в сочинском аэропорту.Life.ru «Аэропорт Сочи — введены временные ограничения на приём и выпуск воздушных судов», — говорится в сообщении пресс-службы Росавиации в Telegram-канале.Life.ru Официальный представитель Росавиации Артём Кореняко уточнил, что мера введена в рамках обеспечения безопасности полётов.Аргументы и Факты 5 сентября полеты ограничили в аэропорту Тамбова.РБК

Может, я слишком подозрительна, но не верю я в это "опознание по зубам" и пр. Во всяком случае не на 100%

Обожаю некоторые произведения Булгакова. А некоторые не нравятся от слова совсем.

Я читаю только фантастику и детективы. Классику читала в детстве (в школе) и когда и если нечего было читать. Маринина А. нравится более всего. Недавно перечла "Посмертный образ" и "Личные мотивы". Могу читать, потом перечитывать не один раз и всё время находить что-то новое. Про фантастику так определёно написать не могу. Книги многих авторов мне очень нравятся. От Рэя Бредбери до Сергея Лукъяненко, и даже более поздние. Жюль Верн для своего времени был вне конкуренции!

Называют меня некрасивою — Так зачем же он ходит за мной, И в осеннюю пору дождливую Провожает с работы домой ? И куда ни пойду — обязательно Повстречаю его на пути. Он в глаза мне посмотрит внимательно, Скажет: «Лучше тебя не найти!» А вчера, расставались мы вечером, Уходить не хотел ни за что… Чтобы я не озябла, на плечи мне Осторожно накинул пальто. Оттого я такая счастливая, Улыбаюсь везде и всему… Если скажут, что я некрасивая, — Не поверю теперь никому ! . . Песню эту многие считают народной, во всяком случае, об авторах долго не писали и не говорили. И тому есть свои причины. У автора этих щемяще-лирических строк - трагическая биография. Русский писатель-сатирик, поэт Михаил Козырев родился в 1892 году в семье зажиточного кузнеца в Тверской губернии. Учился на экономическом отделении политехнического института в Санкт-Петербурге, из которого его исключили за участие в политической деятельности. Писал стихи с 12 лет. С 1913 года его статьи печатаются в нескольких петербургских журналах. Но он серьёзно думает о карьере писателя. В 1918 году Козырев переезжает в Харьков, Одессу: «Занимался чем попало, - вспоминал писатель, - был бухгалтером, читал лекции в литературных студиях, заведовал всякими секциями, типографией. Окончательно перешёл на прозу с 1921 года, когда был написан первый послереволюционный рассказ «Крокодил - три дня из жизни Красного Прищеповска». (Кстати, рассказ этот впервые был напечатан лишь спустя 70 лет, в 1991 году.) Михаил Яковлевич в 20-е годы был хорошо известен читающей публике как один из популярнейших авторов журнала «Крокодил». К тому же до 1932 года вышло 16 его книг. Козырев-прозаик тяготел к приемам Гоголя, Щедрина, Гофмана. Критики называли его русским Свифтом. А с середины 1930-х - тишина. В июле 1941 года его арестовали по обвинению в том, что, «написав в 1924 г. повесть «Ленинград» с контрреволюционным содержанием, хранил её до момента ареста его и распространял среди знакомых, в гор. Москве проводил антисоветскую агитацию против ВКП(б) и советского правительства и высказывал клеветнические измышления о жизни в колхозах и развитии литературы в Советском Союзе». Писатель не вернулся с допроса в саратовской тюрьме зимой 1942-го, был расстрелян. После этого все его сочинения изъяли из библиотек. Посмертно реабилитирован в 1963-м... Сегодня мало кто помнит его произведения. А вот песни и романсы, где Козырев предстает замечательным лириком, живы! Народ с удовольствием поет песни «Газовая косынка», «Недотрога», «Эх, Андрюша» и, конечно, «Называют меня некрасивою». По свидетельству племянницы Козырева, писательницы Марии Соколовой, стихотворение «Называют меня некрасивою» Михаил Яковлевич посвятил своей сестре - Антонине Соколовой. А кто же написал мелодию песни? Вот что рассказал об этом автор и ведущий передачи «Песня далекая и близкая» Юрий Бирюков: «Поначалу мне удалось отыскать издание песни «Называют меня некрасивою», отпечатанное на стеклографе мизерным тиражом - 500 экземпляров в 1946 году, с указанием авторов ее слов - Михаила Козырева и музыки - композитора Александра Титова. Милая, задушевная, мелодичная песня, скорее даже романс. Но в народе этот вариант музыки распространения не получил. Возможно, никто его и не исполнял. А запели слова с другой мелодией, той, которую многие из нас знают, помнят и любят. Авторство ее в 70-е годы приписывалось самодеятельному музыканту-любителю, руководителю народного хора Ивану Михайловичу Григорьеву. . .

Красивая женщина — это рай для глаз, ад для ума и чистилище для карманов

Протянув руку помощи, не забудь увернуться от пинка благодарности. Как же надо любить ceкс, чтобы терпеть женский характер! Деньги — первая причина для раздора. Вторая — их отсутствие.

В деле трат денег с умом, самое главное: что больше пострадает — ум или деньги?! Мы тратим лучшие годы жизни, чтоб заработать на худшие годы жизни. anekdotov.net,

На селе люди Бога не боятся, они боятся, anekdotov.net, что сосед скажет.