b870abc818bfded7df3e00aef6046afb Перейти к контенту

Арсений Тарковский


Рекомендуемые сообщения

2tark5092.jpg

Портрет Арсения Александровича Тарковского кисти его друга писателя Юрия Коваля, 16 апреля 1981.

Старайся принимать без ропота мученья,

Не жалуйся на боль - вот лучшее леченье.

Чтоб стал ты богачом, за нищенский удел

Благодари светил случайное стеченье.

Омар Хайям

«Один, среди зеркал — в ограде отражений…»

Арсений Тарковский

В последний месяц осени, на склоне

Суровой жизни,

Исполненный печали, я вошел

В безлиственный и безымянный лес.

Он был по край омыт молочно-белым

Стеклом тумана. По седым ветвям

Стекали слезы чистые, какими

Одни деревья плачут накануне

Всеобесцвечивающей зимы.

И тут случилось чудо: на закате

Забрезжила из тучи синева,

И яркий луч пробился, как в июне,

Как птичьей песни легкое копье,

Из дней грядущих в прошлое мое.

И плакали деревья накануне

Благих трудов и праздничных щедрот

Счастливых бурь, клубящихся в лазури,

И повели синицы хоровод,

Как будто руки по клавиатуре

Шли от земли до самых верхних нот.

«Я как-то очень постарел в последние годы. Мне кажется, что я живу на свете тысячу лет, я сам себе страшно надоел… Мне трудно с собой… с собой жить…» (1982)

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Долгие десятилетия фамилия ТАРКОВСКИЙ у многих сочеталась главным образом с именем кинорежиссера Андрея Тарковского - создателя фильмов «Иваново детство», «Андрей Рублев», «Сталкер»…

В середине 70-х прошлого века, вопреки официальному неприятию киноначальников, на экраны вышел его фильм «Зеркало», фильм непривычный, странный, похожий на сон…

"В свое время, - объяснял Андрей Тарковский, - был написан литературный сценарий "Белый, белый день" ... Я еще не знал, о чем будет картина, не знал, как сценарно это будет оформлено и какую роль займет там образ, даже не образ, линия - это точнее - линия матери. Но я знал только одно, что мне все время снился один и тот же сон про место, где я родился. Снился дом. И как будто я туда вхожу или, вернее, не вхожу, а все время кручусь вокруг него. Эти сны всегда были страшно реальны..."

На роль матери Андрей избрал Маргариту Терехову, почувствовав тайную и очень сильную притягательность этой актрисы. Образ отца в фильме воплотил Олег Янковский. И прозвучали волшебные строки стихов Арсения Тарковского - в исполнении самого автора:

Свиданий наших каждое мгновенье

Мы праздновали, как богоявленье,

Одни на целом свете. Ты была

Смелей и легче птичьего крыла,

По лестнице, как головокруженье,

Через ступень сбегала и вела

Сквозь влажную сирень в свои владенья

С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость

Дарована, алтарные врата

Отворены, и в темноте светилась

И медленно клонилась нагота,

И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -

Я говорил и знал, что дерзновенно

Мое благословенье: ты спала,

И тронуть веки синевой вселенной

К тебе сирень тянулась со стола,

И синевою тронутые веки

Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,

Дымились горы, брезжили моря,

И ты держала сферу на ладони

Хрустальную, и ты спала на троне,

И - Боже правый! - ты была моя.

Ты пробудилась и преобразила

Вседневный человеческий словарь,

И речь по горло полнозвучной силой

Наполнилась, и слово, ты раскрыло

Свой новый смысл и означало царь.

………………………………

Нас повело неведомо куда.

Пред нами расступались, как миражи,

Построенные чудом города,

Сама ложилась мята нам под ноги,

И птицам с нами было по дороге,

И рыбы подымались по реке,

И небо развернулось пред глазами...

Когда судьба по следу шла за нами,

Как сумасшедший с бритвою в руке.

Стихотворения Арсения Тарковского стали важной смысловой и высокохудожественной частью и в фильмах Андрея Тарковского "Сталкер", «Солярис» "Ностальгия»… Но одного этого стихотворения из «Зеркала» хватило, чтобы почувствовать все волшебство поэзии Арсения Тарковского.

В этом фильме родители Андрея – уже бывшие супруги, расставшиеся еще до начала войны. Эпизод – короткое свидание - посещение детей отцом, прибывшим на побывку с фронта, описан дочерью его Мариной в книге «Осколки зеркала» (Москва, Вагриус, 2006).

«Все это время мама была рядом – это был и ее праздник. Но с лица у нее не сходило выражение горькой и чуть насмешливой отстраненности – «да, это счастье, что Арсений приехал, дети радуются, ведь это их отец. Их отец, но не мой муж…»( стр.72)

К периоду жизни в первой семье относится стихотворение "ИГНАТЬЕВСКИЙ ЛЕС", пронизанное разрядами семейных гроз и ссор.

Последних листьев жар

Сплошным самосожженьем

Восходит на небо, и на пути твоем

Весь этот лес живет таким же раздраженьем,

Каким последний год и мы с тобой живем.

…………………………………………

Ты знаешь, как любовь похожа на угрозу —

Смотри, сейчас вернусь, гляди, убью сейчас!

А небо ежится и держит клен, как розу, —

Пусть жжет еще сильней! —

Почти у самых глаз.

1938 г.

Любовь – одна из важнейших составляющих поэзии Арсения Тарковского, как и всей его долгой трудной жизни. В любви он черпал вдохновенье. Арсений Александрович, по словам Лидии Лебединской, был «неправдоподобно красив». Инна Лиснянская вспоминает: «У Тарковского, которого, я слышала, но еще не видела, вышла, в его-то годы,(1962) первая книга стихотворений “Перед снегом”… Уже на самом вечере, а меня усадили в президиуме между Тарковским и трибуной, я, близорукая, разглядела его лицо: ни одной грубой черты, очень четкий профиль, несколько монголоидные глаза и скулы, высокие летящие брови, все — соразмерно: лоб, нос и подбородок, заостренный ровно настолько, чтобы не быть острым.

Уже обозначились морщины, но, впрочем, как и после, в 1973 году, они были столь выразительны, что лишь подчеркивали утонченную красоту лица, очень подвижного, нервного, благодаря быстроменяющемуся выражению темнолучистых глаз. Эти морщины показались мне дополнительными органами чувств, неким необходимым добавком к зрению, слуху, вкусу, обонянию и осязанию… Морщины на лице Тарковского, разглаживаясь, видимо, не только вбирали в себя внешнее время, но и прятали свое собственное, внутреннее время, которого не может не быть у поэта». («Музей Тарковского» в интернете.) …«каким он был в молодости? Разным – веселым, остроумным и задумчивым, пасмурным. Мог быть заботливым, нежным и равнодушно-отстраненным. Чудесный юмор сопровождал его всю жизнь «Он вообще был немного старомоден – целовал дамам ручки и не подавал руки подлецам» (М.Т. «Осколки зеркала» стр.53)

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Стучат. Кто там?- Мария.-

Отворишь дверь.- Кто там?-

Ответа нет. Живые

Не так приходят к нам,

Их поступь тяжелее,

И руки у живых

Грубее и теплее

Незримых рук твоих.

- Где ты была?- Ответа

Не слышу на вопрос.

Быть может, сон мой - это

Невнятный стук колес

Там, на мосту, за речкой,

Где светится звезда,

И кануло колечко

В криницу навсегда.

***

Как сорок лет тому назад,

Сердцебиение при звуке

Шагов, и дом с окошком в сад,

Свеча и близорукий взгляд…

***

То были капли дождевые,

Летящие из света в тень.

По воле случая впервые

Мы встретились в ненастный день,

И только радуги в тумане

Вокруг неярких фонарей

Поведали тебе заране

0 близости любви моей,

0 том, что лето миновало,

Что жизнь тревожна и светла

И как ты ни жила, но мало,

Так мало на земле жила.

***

Мне в черный день приснится

Высокая звезда,

Глубокая криница,

Студеная вода

И крестики сирени

В росе у самых глаз.

Но больше нет ступени -

И тени спрячут нас.

И если вышли двое

На волю из тюрьмы,

То это мы с тобою,

Одни на свете мы,

И мы уже не дети,

И разве я не прав,

Когда всего на свете

Светлее твой рукав.

Что с нами ни случится,

В мой самый черный день,

Мне в черный день приснится

Криница и сирень,

И тонкое колечко,

И твой простой наряд,

И на мосту за речкой

Колеса простучат.Анна Ахматова считала, что стихотворение Тарковского «Ветер» - одно из самых пронзительных стихотворений, одна из вершин современной русской поэзии:

Душа моя затосковала ночью.

А я любил изорванную в клочья,

Исхлестанную ветром темноту

И звезды, брезжущие на лету.

Над мокрыми сентябрьскими садами,

Как бабочки с незрячими глазами,

И на цыганской масляной реке

Шатучий мост, и женщину в платке,

Спадавшем с плеч над медленной водою,

И эти руки, как перед бедою.

И кажется, она была жива,

Жива, как прежде, но ее слова

Из влажных Л теперь не означали

Ни счастья, ни желаний, ни печали,

И больше мысль не связывала их,

Как повелось на свете у живых.

Слова горели, как под ветром свечи,

И гасли, словно ей легло на плечи

Все горе всех времен. Мы рядом шли,

Но этой горькой, как полынь, земли

Она уже стопами не касалась

И мне живою больше не казалась.

Когда-то имя было у нее.

Сентябрьский ветер и ко мне в жилье

Врывается -

то лязгает замками,

То волосы мне трогает руками.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Многие стихотворения Тарковского несут следы трагизма, разочарования, обездоленности, безнадежности, поруганной любви, печали об ушедшем.

«Страдание постоянный спутник жизни. Полностью счастлив я был лишь в детстве. Но существует какой-то странный способ аккумуляции сил перед достижением большой высоты.

Я не скажу, как это делается: то ли надо внушать себе, то ли учиться себя видеть, но полностью счастливый человек, наверное, не может писать стихи… Знаете, это как в любви. Меня всегда привлекают несчастные Любови, не знаю почему…» (А.Тарковский. Из интервью 1982 года, данного М.Аристовой) (М.Т. «Осколки зеркала» стр.283).

***

Мне странно, и душно, и томно,

Мне больно, и кажется мне,

Что стал я ладьей на огромной

Бездонной и темной волне.

И нет мне на свете причала,

И мимо идут времена;

До смерти меня укачала

Чужая твоя глубина.

И стоит ли помнить, что прежде,

Когда еще молод я был,

Я верил какой-то надежде

И берег мой горько любил?

Прилива бездушная сила

Меня увела от земли,

Чтоб соль мои плечи точила

И весел моих не нашли.

Так вот, что я голосом крови

В просторе твоем называл:

Доверясь последней Любови,

Я привязь свою оборвал.

И сам я не знаю, какие

Мне чудятся связи твои

С недоброй морскою стихией,

Качающей наши ладьи.

Качаясь, уходят под воду.

Где рыбы чуть дышат на дне,

Во мглу, в тишину, в несвободу,

Любовью сужденную мне.

***

Все кончается, как по звонку,

На убогой театральной сцене:

Дранкой вверх несут мою тоску –

Душные лиловые сирени.

Я стою хмелен и одинок,

Будто нищий над своею шапкой,

А моя любимая со щек

Маков цвет стирает сальной тряпкой.

Я искусство ваше презирал.

С чем еще мне жизнь сравнить, скажите,

Если кто-то роль мою сыграл

В этом диком колесе событий?

Где же ты, счастливый мой двойник?

Ты, видать увел меня с собою,

Потому, что здесь чужой старик

Ссорится у зеркала с судьбою.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Есть у Тарковского цикл стихотворений, посвященных великому русскому поэту Марине Ивановне Цветаевой. Они встретились в 1940 году в Москве, и встреча эта запечатлена в творчестве обоих. Это были не просто дружеские, а гораздо более глубокие чувства.

...Колышется ива на том берегу,

Как белые руки.

Пройти до конца по мосту не могу,

Но лучшего имени влажные звуки

На память я взял при последней разлуке.

Стоит у излуки

И моет в воде свои белые руки,

А я перед ней в неоплатном долгу.

Сказал бы я, кто на поемном лугу,

На том берегу,

За ивой стоит, как русалка над речкой,

И с пальца на палец бросает колечко.

31 августа 1941 года Марина Цветаева покончила с собой

***

……………………

Никому, никогда, ни при ком

Ни слезы, средь людей, как в пустыне,

Одержимая вдовьей гордыней,

Одиночества смертным грехом.

Но стоит над могильным холмом

Выше облака снежной колонной

Царский голос ее, просветленный

Одиночества смертным грехом.

Отпусти же и мне этот грех.

Отпусти, как тебе отпустили.

Снег лежит у тебя на могиле.

Снег слетает на землю при всех.

Близкий друг поэта А.Н.Кривомазов писал :

«…оказавшаяся в России никому не нужной, с обрубленной семьей (расстрел мужу и каторга дочери), трагически тонущая в кипящих хлябях подлейших роковых обстоятельств огромная глыбища таланта Цветаевой пытается зацепиться за яркую блестящую щепочку таланта и порядочности молодого (ему 33!) русского поэта Арсения Тарковского, и, оказывается, что это мираж…, страшное в условиях всеобщего обнуления личностей не то: он бесконечно молод (вечный ребенок!) и слаб, самовлюблен и справедливо, как показала история, весь еще в будущем, и это будущее, которое даст ему возможность реализоваться как поэту (создать достаточный по объему и качеству корпус стихов и, конечно, книги, книги, слава, слава), а не просто много обещать, для него единственно тогда дорого и значимо, ради него он готов бросить и жену с детьми…, и глубинное нежелание-боязнь (именно это слово, а не неумение!) подставить мужское плечо поддержки ангелу гнева Цветаевой... Он еще так молод, красив и мал, у него еще целы все перышки, ему кажется, что по ночам у него светятся два крыла... Жизнь совсем скоро сделает его пожизненным калекой (кто скажет, как он читал на скрижалях веры и справедливости это возмездие судьбы себе - за что?)… толкнет профессорскую дочку Цветаеву к самоубийству (согласись, в ее ужасных обстоятельствах смерть от своей руки гораздо выше, прекраснее и бесконечно трагичнее (как для художника), чем от уже изготовленной и загнанной в ствол пули из винтовки безвестного нуля-красноармейца или удара тяпкой по черепу или серпом по шее любой из свирепых от голода и горя нищих тыловых домохозяек рядом)... Судьба и личность Цветаевой здесь становятся воистину исполинскими... Думаю, это про нее он написал:

Загородил полнеба гений,

Не по тебе его ступени,

Но даже под его стопой

Ты должен стать самим собой...»

(«Музей Тарковского»)

Тарковский всю жизнь потом винил себя за что-то перед Цветаевой.

……………………………………

Зачем — стрела — я не сгорел на лоне

Пожарища? Зачем свой полукруг

Не завершил? Зачем я на ладони

Жизнь, как стрижа держу? Где лучший друг,

Где божество мое, где ангел гнева

И праведности? Справа кровь и слева

Кровь. Но твоя, бескровная, стократ

Смертельней. Я отброшен тетивою

Войны, и глаз твоих я не закрою,

И чем я виноват, чем виноват?

Кривомазов вспоминает: «Несколько раз при мне ему задавали вопросы относительно этой ощущаемой легенды, каких-то особых отношений между ними: “Не было ли у вас романа?” — на что он неизменно отвечал: нет, ничего не было. Но легенда, ее ощущение — оставалось, и он, мне кажется, сознательно нагнетал эту легенду — он, тридцатитрехлетний, образцово воспитанный, обращается к ней, сорокавосьмилетней, с прямым и твердым “ты”, “Марина”, “научи”... И потом — странно: она покончила с собой, самоубийство — повесилась, а он в стихах постоянно говорит о гибельных водах, ищет ее на дне (“задыхаясь, идешь ко дну”)... Какая-то загадка....12 октября 1982 г Тарковский получил бесценный дар: публикацию в “Огоньке” последнего стихотворения Марины Цветаевой (“Все повторяю первый стих...”), написанного по памяти в ответ на его тихотворение “Стол накрыт на шестерых»… и для него это неведомое ранее стихотворение явилось потрясающим духовным взрывом оттуда, религиозным подарком только на ему понятном подтексте и языке каким-то суперважным подтверждением и, прощением. Это самое последнее в ее жизни цветаевское стихотворение было многократно прочитано-произнесено в тот вечер...» («Музей Тарковского»)

Но сначала давайте вспомним исходное стихотворение тридцатитрехлетнего Тарковского (1940):

Стол накрыт на шестерых,

Розы да хрусталь,

А среди гостей моих

Горе да печаль.

И со мною мой отец,

И со мною брат.

Час проходит. Наконец

У дверей стучат.

Как двенадцать лет назад,

Холодна рука

И немодные шумят

Синие шелка.

И вино звенит из тьмы,

И поет стекло:

“Как тебя любили мы,

Сколько лет прошло!”

Улыбнется мне отец,

Брат нальет вина,

Даст мне руку без колец,

Скажет мне она:

— Каблучки мои в пыли,

Выцвела коса,

И поют из-под земли

Наши голоса.

И вот как взволнованно и сильно ответила Марина Цветаева, припоминая его стихи:

Всё повторяю первый стих

И всё переправляю слово:

- "Я стол накрыл на шестерых"...

Ты одного забыл - седьмого.

Невесело вам вшестером.

На лицах - дождевые струи...

Как мог ты за таким столом

Седьмого позабыть - седьмую...

Невесело твоим гостям,

Бездействует графин хрустальный.

Печально - им, печален - сам,

Непозванная - всех печальней.

Невесело и несветло.

Ах! не едите и не пьете.

- Как мог ты позабыть число?

Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,

Что шестеро (два брата, третий -

Ты сам - с женой, отец и мать)

Есть семеро - раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,

Но шестерыми мир не вымер.

Чем пугалом среди живых -

Быть призраком хочу - с твоими,

(Своими)...

Робкая как вор,

О - ни души не задевая!-

За непоставленный прибор

Сажусь незваная, седьмая.

Раз!- опрокинула стакан!

И всё,что жаждало пролиться,-

Вся соль из глаз, вся кровь из ран -

Со скатерти - на половицы.

И - гроба нет! Разлуки - нет!

Стол расколдован, дом разбужен.

Как смерть - на свадебный обед,

Я - жизнь, пришедшая на ужин.

...Никто: не брат,не сын, не муж,

Не друг - и всё же укоряю:

- Ты,стол накрывший на шесть - душ,

Меня не посадивший - с краю.

(Марина Цветаева , 6 марта 1941г.)

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

1tark2991.jpg

НИЦШЕ? НЕТ - ЛЕРМОНТОВ!

Арсений Александрович просматривает свой сборник "Быть самим собой".

Фото А.Н.Кривомазов, 1983.

Как то мимоходом сказал ему, что подумал о возможном влиянии на его стихи, мировоззрение и мироощущение идей Ницше о сверхчеловеке, возможном влиянии романа Гамсуна "Пан".

Он был в гневе (кажется, единственный раз видел его в таком состоянии):

- Какой Ницше? Какой Гамсун? Зачем мне нужно все их многословие и посредничество переводчиков? За сто лет до них - с недосягаемой для них краткостью, художественностью и силой мысли - все это сказал на чистейшем русском языке наш бедный юный Миша Лермонтов! Как Вы можете этого не знать? Стыдитесь! Читайте!!!

Он сверхсильно заволновался и заплакал...

- Браво, Арсений Александрович, браво! Такой отпор-оплеуху я заслужил... Спасибо за урок!

--------------------------------------------------------------------------------

ОДА

Мало мне воздуха, мало мне хлеба,

Льды, как сорочку, сорвать бы мне с плеч,

В горло вобрать бы лучистое небо,

Между двумя океанами лечь,

Под ноги лечь у тебя на дороге

Звездной песчинкою в звездный песок,

Чтоб над тобою крылатые боги

Перелетали с цветка на цветок.

Ты бы могла появиться и раньше

И приоткрыть мне твою высоту,

Раньше могли бы твои великанши

Книгу твою развернуть на лету,

Раньше могла бы ты новое имя

Мне подобрать на своем языке, —

Вспыхнуть бы мне под стопами твоими

И навсегда затеряться в песке.

1960

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Однажды Тарковский рассказывал, как он со своими солдатами брал высоту. Мой муж спросил его: «А как Вы поднимали солдат в атаку? Кричали? Приказывали?» «Нет, – ответил Т., – я им сказал: "Ребята, надо взять эту высоту. Если не возьмем, меня расстреляют"». Даже о том, как он потерял ногу, А.А. рассказывал, как о забавном эпизоде. Он уже погибал, нога загнивала, а раненых все несли и несли. Госпиталь был переполнен. Врачи не справлялись, санитары спали на ходу. Тарковского спас лежащий рядом офицер, который выхватил пистолет и, направив на вошедшего хирурга, приказал нести раненого на операцию.

Интонация, междометия, улыбка Тарковского – этого не передашь. И все же, вспоминая один эпизод за другим, не хочу отпускать их в небытие. Даже мелочи. Вот идет разговор о фильме, который Тарковский видел накануне. «Что вы вчера смотрели?», – спрашиваю я А.А. «Таня, что мы вчера видели?» Т.А. называет фильм. «Хороший?» «Чудовищный», – отвечает А.А. «Как! Арсюша!, – возмущается Т.А., – ты вчера говорил, что хороший». «Я же не воробей, чтоб каждый день чирикать одно и то же», – невозмутимо отвечает Тарковский. Однако были фильмы, о которых Т. всегда «чирикал одно и то же»: фильмы Чаплина. Как он любил Чаплина! Как оживлялся, когда говорил о нем! Я всегда вспоминала его строки из стихотворения, посвященного Мандельштаму:

Так елозит по экрану

С реверансами, как спьяну,

Старый клоун в котелке

И, как трезвый, прячет рану

Под жилеткой из пике.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

ИЗ ЦИКЛА "Памяти Анны Ахматовой"

Стелил я снежную постель,

Луга и рощи обезглавил,

К твоим ногам прильнуть заставил

Сладчайший лавр, горчайший хмель.

Но марта не сменил апрель

На страже росписей и правил.

Я памятник тебе поставил

На самой слезной из земель.

Под небом северным стою

Пред белой, бедной, непокорной

Твоею высотою горной

И сам себя не узнаю,

Один, один в рубахе черной

В твоем грядущем, как в раю.

***

………………………

Белые сосны

поют: - Аминь!

мой голубь - твоя рука.

Горек мой хлеб,

мой голос - полынь,

дорога моя горька.

В горле стоит

небесная синь -

твои ледяные А:

Ангел и Ханаан,

Ты отъединена.

Ты отчуждена -

пустыня пустынь,

пир, помянутый в пост,

За семь столетий

дошедший до глаз

фосфор последних звезд.

***

Все без нее не так. Приоткрывая,

Откладываю в сторону тетрадь,

И некому стихи мне прочитать,

И рукопись похожа беловая

На черновик, и первые ручьи

Подтачивают снежный пласт.

Ничьи

Теперь ее портреты - горбоносый

Антиахийский профиль

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Горький рот

Среди живых подобий не найдет

И не ответит больше на вопросы

Полуулыбкой, для которой нет

Ни зеркала земного, ни сравнений,

Туман сквозит. Ни отзвука, ни тени.

И смутно льется белый ровный свет.

На вечере, посвященном 50-летию книги Анны Ахматовой «Четки», Тарковский сказал: «Мир Ахматовой научит нас душевной стойкости, честности мышления, способности к широте охвата явления, полноте чувств, благородству духа, умению сгармонировать себя в мире…»

В 1965 году в Москве, в ЦДЛ состоялся вечер памяти казненного в 1952 году еврейского поэта Переца Маркиша , отмечалось его 70-ти летие. Вел вечер поэт Сергей Наровчатов. Я была тогда в зале, и мне запомнилось, как на сцену вышел высокий, с костылем Арсений Тарковский - и читал стихи.

Я была знакома с Перецом Маркишем, который, как и Тарковский, был «неправдоподобно красив»:

Красавец – россиянин – иудей,

Точеный профиль эллинской чеканки,

Сплав городков, местечек,площадей,

Волыни, Гран-бульваров, Якиманки…

Вот одно из последних стихотворений Маркиша перед арестом в переводе

А. Голембы:

Уже не в первый раз заката полосу

Провел угасший день по тверди небосвода.

Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу:

Все перепутано. Ни выхода, ни входа.

Стук сердца твоего в груди своей несу

Прозрачным родникам, журчанием

бесследным.

Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу,

Я все еще в тебе брожу, как в

заповедном.

Шагаю медленней…а травы пьют росу,

А тени ворожат, чтоб мне с пути не

сбиться!

Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу,

Я все еще брожу, рискуя заблудиться.

…………………..

1948

Как вспоминала Инна Лисянская, после Баратынского шли у Арсения Александровича: Анненский, Ахматова, Ходасевич, Мандельштам…

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Для Тарковского абсолютом поэтического слуха обладал Мандельштам. О нем – стихотворение «Поэт»:

Эту книгу мне когда- то

В коридоре Госиздата

Подарил один поэт;

Книга порвана, измята,

И в живых поэта нет.

Говорили что в обличье

У поэта нечто птичье

И египетское есть;

Было нищее величье

И задерганная честь.

…………………………….

Гнутым словом забавлялся,

Птичьим клювом улыбался,

Встречных слету брал в зажим,

Одиночества боялся

И стихи читал чужим.

Так и надо жить поэту.

Я и сам сную по свету,

Одиночества боюсь,

В сотый раз за книгу эту

В одиночестве берусь…

Вспоминает Инна Лисянская: «…в середине февраля 75-го я очередным своим восхищением поэзией Бродского вынудила Арсения Александровича произнести: — Он — не мой поэт.……- Ну что вы со своим Бродским носитесь? Он — не мой, потому что слишком длинно без стержневой мысли пишет, неоправданно длинно. К чему русской поэзии его бесконечные анжамбеманы? Особенно мне противопоказан его ернический скептицизм.

Но дальше я не слушала Тарковского, оскорбительно дерзила…»(«Музей Тарковского»).

Мне думается, дело здесь в том, что у Тарковского была иная природа дарования и потому его поэзия просто несравнима с поэзией Бродского. Это – разные поэтические миры.

Мир Тарковского - это магия скрытого, запрятанного, порой еле угадываемого, но несомненно присутствующего глубокого смысла, значительность образа, переживания, чувства…

РИФМА

Не высоко я ставлю силу эту:

И зяблики поют. Но почему

С рифмовником бродить по белу свету

Наперекор стихиям и уму

Так хочется и в смертный час поэту?

И как ребенок "мама" говорит,

И мечется, и требует покрова,

Так и душа в мешок своих обид

Швыряет, как плотву, живое слово:

За жабры - хвать! и рифмами двоит.

Сказать по правде, мы уста пространства

И времени, но прячется в стихах

Кощеевой считалки постоянство;

Всему свой срок: живет в пещере страх,

В созвучье - допотопное шаманство,

И может быть, семь тысяч лет пройдет,

Пока поэт, как жрец, благоговейно

Коперника в стихах перепоет,

А там, глядишь, дойдет и до Эйнштейна.

И я умру, и тот поэт умрет,

Но в смертный час попросит вдохновенья,

Чтобы успеть стихи досочинить:

Еще одно дыханье и мгновенье

Дай эту нить связать и раздвоить!-

Ты помнишь рифмы влажное биенье?

* * *

Меркнет зрение - сила моя,

Два незримых алмазных копья;

Глохнет слух, полный давнего грома

И дыхания отчего дома;

Жестких мышц ослабели узлы,

Как на пашне седые волы;

И не светятся больше ночами

Два крыла у меня за плечами.

Я свеча, я сгорел на пиру.

Соберите мой воск поутру,

И подскажет вам эта страница,

Как вам плакать и чем вам гордиться,

Как веселья последнюю треть

Раздарить и легко умереть,

И под сенью случайного крова

Загореться посмертно, как слово.

***

Предчувствиям не верю, и примет

Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда

Я не бегу. На свете смерти нет:

Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо

Бояться смерти ни в семнадцать лет,

Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,

Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.

Мы все уже на берегу морском,

И я из тех, кто выбирает сети,

Когда идет бессмертье косяком.

***

Живите в доме - и не рухнет дом.

Я вызову любое из столетий,

Войду в него и дом построю в нем.

Вот почему со мною ваши дети

И жены ваши за одним столом,-

А стол один и прадеду и внуку:

Грядущее свершается сейчас,

И если я приподымаю руку,

Все пять лучей останутся у вас……

***

Мне моего бессмертия довольно,

Чтоб кровь моя из века в век текла.

За верный угол ровного тепла

Я жизнью заплатил бы своевольно,

Когда б ее летучая игла

Меня, как нить, по свету не вела.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 год спустя...
  • 3 года спустя...

Создайте аккаунт или авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий

Комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи

Создать аккаунт

Зарегистрировать новый аккаунт в нашем сообществе. Это несложно!

Зарегистрировать новый аккаунт

Войти

Есть аккаунт? Войти.

Войти
  • Недавно просматривали   0 пользователей

    • Ни один зарегистрированный пользователь не просматривает эту страницу.
×
×
  • Создать...