Рона Posted March 1, 2011 Share Posted March 1, 2011 Эрнест Хемингуэй. Американская мечта -------------------------------------------------------------------------------- Я, Хадсон... Для меня Хемингуэй связан прежде всего с Анатолием Васильевичем Эфросом, который неожиданно позвал меня сниматься на телевидении в фильме по его любимым «Островам в океане». До этого были Маршал Жуков, Председатель и вдруг — Хадсон. Угрюмый богатый человек на берегу Атлантического океана. Белые брюки, прибой, красивая женщина... Я не могу сказать, что Хемингуэй, когда я читал его до встречи с Эфросом, произвел на меня какое-то особое впечатление. Я понимал, что это большая литература, я понимал, что эта литература имеет какой-то свой голос, свой внутренний мир, узнаваемый и в то же время ни на кого не похожий. Кстати сказать, это была высококлассная работа — и режиссерская, и операторская, я имею в виду фильм. Простейшими средствами была создана потрясающая атмосфера. Это была даже не декорация. Висела такая тюль, которая колебалась от теплого воздуха, идущего с моря. И вот Анатолий Васильевич для меня, во время работы, открыл Хемингуэя, которого я почувствовал не головой, а сердцем. История Хадсона — собственно говоря, это история самого Хемингуэя, который был всегда биографичен. Он говорил о своих переживаниях. Он не сочинял, не выдумывал, он старался разобраться в себе. И в чем же он разобрался? Он разобрался, что жизнь предъявляет человеку бесконечное количество вопросов и задач, которые он должен решить для того, чтобы быть человеком, а не животным. Есть вопросы, которые он не в силах решить, он это понимает. И Хадсон понимает, и Хемингуэй понимает. Что остается делать человеку? Закрыть лицо руками, заплакать навзрыд, убежать, спрятаться в темный угол? Нет. Герои Хемингуэя принимают жизнь такой, какая она есть, не обманываясь в том, что жизнь — жестокая штука. И надо ее прожить. Сопротивляясь, принимая неизбежность этой жизни, не теряя при этом человеческого достоинства. Для Хемингуэя, человека сдержанного, я бы сказал — подчеркнуто сдержанного, главное — это не показать свою душу другому, даже детям, даже любимой. Знаменитая сцена с женой, когда он знает, что сын погиб, а она еще не знает... Он испытывает желание спасти ее, как-то подготовить, и они оба, эти два жестких, железных человека, принимают мужественно этот страшный удар. Хотя, конечно, это гибель. И вот эти страшные удары, раз уж мы говорим, что Хадсон — это, по сути дела, биография Хемингуэя, и привели писателя к такому трагическому, непонятному финалу. То ли застрелился, то ли несчастный случай. В любом случае в этом есть тоже какой-то вызов жизни. Он ее не победил, не преодолел, не смог заставить соответствовать его желаниям, напротив, он сам должен был соответствовать и жизни, и времени. Но тем не менее он сказал: прийти или уйти — это я решу сам и ни у кого не попрошу ни совета, ни согласия, ни поддержки. Это мое дело. Хемингуэй-Хадсон не хочет, чтобы его поддерживали, а тем более жалели. Это унизительно, а он — человек гордый. Он не хочет сдаваться, он не хочет сдаваться рыбе. РЫБЕ!!!... Победа над этой рыбой — как победа человека вообще. У Хемингуэя всегда идет незримая, бесконечная борьба с жизнью и с судьбой. Почему было такое поголовное увлечение Хемингуэем? А что мы имели свое? Я имею в виду литературу пятидесятых. Натужное, показное геройство, идеологические задачи, бесконечные цитаты — так можно, так нельзя. Знаком, символом государства стала статуя Мухиной, в которой воплощена непоколебимость и сталистость нашей страны. А люди-то жили в этой сталистой стране каждый по-разному, но все одинаково трудно. По той простой причине, что изображать — это одно, а быть — это другое. Мы больше изображали, чем были. Сплошная показуха. Мы действительно быстро строили — но какой ценой! Мы действительно прокладывали каналы — но какими костьми! И все с шумом, с треском, с помпой, а тут... Не громкий, не крикливый, не показушный героизм. Борьба с самим собой, со своими страстями, с судьбой — каждодневная, мучительная. Он ни к кому не лезет со своими переживаниями, а мы в это время лезли к человеку в душу — товарищеские суды, профсоюзные собрания и все прочее. Все на публику, на подчинение, на подавление. И вдруг Хадсон, и вдруг «По ком звонит колокол», и вдруг «Фиеста». И вдруг человек, который живет и никого к себе не пускает, и что с ним происходит — это его личное дело. И Эфрос, мне кажется, снимал это потому, что в Хемингуэе он черпал подтверждение тому, что во что бы то ни стало надо жить. Надо работать, как бы ни было невыносимо, тяжко, но другой жизни нет, есть только та, которая есть. И надо принимать ее такую и благословлять судьбу за то, что она есть. И жить. Михаил УЛЬЯНОВ Острова в океане Год выпуска: 1978 Жанр: Телеспектакль Продолжительность: 02:40:19 Режиссер: Анатолий Эфрос В ролях: Томас Хадсон - Михаил Ульянов, его жена - Людмила Гурченко, его друзья: Вилли - Станислав Любшин, Бобби - Алексей Петренко, его дети: Томми - Андрей Белоручев, Дэвид - Костя Золотухин, Эндрю - Кирилл Корнейчук, человек с известием - Олег Даль, Ревельо - Исаак Кастрель, лейтенант - Валентин Гафт, капитан - Дмитрий Дорлиа. Описание: Телеспектакль. Запись 1978 года. 2 части.По мотивам одноименного романа Эрнеста Хемингуэя. Спектакль построен в форме монолога-воспоминания главного героя - художника Томаса Хадсона. Трагическая история жизни и гибели меланхоличного отшельника художника-мариниста Томаса Хадсона и его сыновей. Искренняя и правдивая история об одиночестве и отчаянии, самоотверженности и отваге, поиске выхода из тупика и нравственном долге перед собой и окружающими. Доп. информация: Рип с DVD «Острова в океане» Качество: DVDRip Формат: AVI Видео кодек: DivX Аудио кодек: AC3 Видео: 720x576 (1.25:1), 25 fps, DivX Codec 5.2.1 build 1338 ~1050 kbps avg Аудио: 48 kHz, AC3 Dolby Digital, 2/0 (L,R) ch, ~192.00 kbps avg http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=347453 Link to comment Share on other sites More sharing options...
Рона Posted March 1, 2011 Author Share Posted March 1, 2011 Автор: Ольга Шаблинская Статья: Почему застрелился Папа Хем Сайт: АиФ Мы попросили известного публициста Генриха Боровика, друга писателя, рассказать о нем... Эрнеста Хемингуэя все звали Папой. Когда мы возвращались с рыбалки, американский мальчик лет 15 закричал своему отцу: "Смотри, супермен приехал!" Хемингуэй всегда был большим для окружающих - и по росту, и по духу. Он был Папой для очень многих. Думаю, Папой его начали звать еще рыбаки в Кохимаре (место действия "Старика и море". - Ред.). Ну а как еще? Мистер Хемингуэй? Так это еще выговорить надо. А Папа - это и по-английски, и по-испански понятно. С Хемингуэем мы познакомились в 1960 году, когда у Микояна был официальный визит на Кубу. Естественно, я мечтал побеседовать с Хемингуэем, хотя знал, что интервью он давать не любит. И все же надеялся, что мне удастся задать ему хотя бы два-три вопроса. Микоян привез Хемингуэю в подарок три бутылки водки - тот относился к "этому делу" очень хорошо. Одна водка, помню, была "Горилка с перцем". Папа Хем схватил ее и начал искать штопор - тогда водка в СССР закрывалась еще настоящими пробками. Я взял из его рук бутылку и ударом ладони о дно выбил пробку. Писатель восхитился и, чтобы произвести ответное впечатление, встряхнул бутылку, запрокинув голову, влил в себя треть, побулькал в горле, покосился на меня - мол, как? - и проглотил. Я изобразил полный восторг, хотя студенты Института международных отношений "проходят" это на втором курсе... В конце вечера я обратился к Эрнесту Хемингуэю с просьбой ответить на два-три вопроса, и он сказал: "Да что такое два-три вопроса, Хенри! Вот океан немного утихнет после шторма, и я приглашу вас на рыбалку на весь день". "Я пью потому..." Как-то два французских журналиста написали, что писатель обворовал старого лодочника, - тот якобы рассказал ему сюжет "Старика и моря", а Хемингуэй переписал все в книжку и рыбаку ничего не заплатил... Я не знал обо всем этом и с чистой совестью сказал: "Я был в деревушке Кохимар, и мне показали там старика, который говорит, что был прототипом вашего героя". Писатель возмутился: "Я с него не писал ничего! Он и рыбак-то никудышный! Просто, чтобы получить свои пять долларов от репортеров, сказал, что это он Старик". Хемингуэй рассказал затем, что "Старик и море" - это единственная книжка, которая писалась быстро и легко. - Не помню, сколько дней, но очень быстро, - сказал он. - Утром я становился к конторке и с интересом ждал, как же дальше будет поступать мой Старик. Но до этого обдумывал я вещь 13 лет. Сразу, как произошел этот случай в Кохимаре, я решил написать рассказ. Однако понял, что не получится, и принялся изучать деревню. Это как у вашего Станиславского: актер, который произносит на сцене всего два слова, должен знать о своем герое все. А прототип... Правда художественного произведения должна быть сильнее правды жизни - художник соединяет все "правды", которые он встречает в жизни, берет свои знания и наблюдения и создает свою правду. Как-то писатель показал мне листок бумаги, на котором были аккуратные колонки цифр. Совершенно серьезно он объяснил, что это его учет, - в конце каждого рабочего дня (Хемингуэй работал каждый день с 5 утра до часу дня) он подсчитывает, сколько слов написано. В среднем Эрнест Хемингуэй писал по 700-800 слов ежедневно. Но в какой-то день вышло только 208 слов. Рядом помечено: "Писал срочные деловые письма". Оправдывался перед самим собой! Писатель давно "продал самого себя в рабство самодисциплине", как он выразился. Ничто не могло заставить его не работать. Во время войны в Испании он сидел в Мадриде один в пустом отеле, под бомбами, и писал "Пятую колонну"... На яхте он сказал: "Я понимаю, вы слышали, что я пью... Я хочу объяснить, почему это делаю. С утра пишу. Потом, чтоб перестать думать о том, что ты писал, выпиваю и тогда немного отдыхаю. А иначе можно сойти с ума - ты не перестаешь думать о том, что дальше герой будет делать, и что ответит она ему, а он ей..." В 1955 году Хемингуэй сдал несколько готовых рукописей в банк и распорядился опубликовать их только после его смерти. Из-за этого в печати высказывалось много всякого рода догадок. - Причина только одна, - объяснил мне писатель. - Я не знаю, сколько мне осталось жить. Я должен думать о своей семье, о том, чтобы обеспечить моих троих сыновей, родных после моей смерти. Честно говоря, когда я впервые увидел Хемингуэя с его женой Мэри, этот брак показался мне, мягко говоря, очень странным. Она - как птичечка маленькая, суетливая такая... Журналистка. А у него были романы с Ингрид Бергман, с другими голливудскими звездами. Да и предыдущие три жены у него были красотками. Но потом, когда я познакомился с Мэри поближе, понял, что она - очень верный друг ему и по-настоящему его любит. Во время нашей с ней встречи в Нью-Йорке в 1966 году я обратил внимание, что она может сгибать левую руку, а ведь тогда, в 1960-м, рука оставалась неподвижной - был раздроблен локоть во время падения. Мэри заметила мой взгляд и улыбнулась: "Да, сгибается. А врачи не надеялись". Руку ей спас Папа. Несколько лет подряд каждый день утром и вечером он массировал ее. Он был точен и неотступен, не было случая, чтобы пропустил хоть один сеанс. Хемингуэй говорил Мэри: "Будь храброй и верь в победу. Мы победим". И они победили. "Если успею..." Хемингуэя травили со всех сторон. Однажды он и Мэри сидели в баре, и вошел кореспондент какого-то американского журнала, подошел к Эрнесту: "Как я рад тебя видеть!" - и побежал к стойке купить бутылку... Но Хем сказал: "Ты знаешь, я не пью. Я на диете". - "На какой диете? Когда я вошел, ты держал стакан с выпивкой!" - "Нет, я на особой диете. Я не пью с дерьмом". Он всегда говорил правду и не боялся этого. За это завистники ненавидели его еще больше. Говорили, что он исписался, не платит налоги, предает своих друзей, что вся его военная биография - а он воевал против фашистов в Испании - выдумана и он просто сочиняет героические небылицы... Он ведь сильный был человек, и, казалось бы, можно было наплевать на эти укусы... Но когда их так много и они так целенаправленны... Хемингуэй несколько раз пытался покончить с собой. Однажды он хотел выброситься из самолета, но не получилось - не открылась дверь. В 1961 году он застрелился. Его отец тоже застрелился, когда ему было 40 лет. Наверное, это была какая-то психологическая предрасположенность... В конце жизни Эрнест сильно болел, подозревали, что у него лейкемия, рак крови. Потом диагноз вроде не оправдался, но чувствовал он себя все равно ужасно. На одной щеке у него были болячки, он просил меня: "Не снимайте меня с этого бока". Он облысел. Все думали, что у него роскошная шевелюра, а это были зачесанные сзади волосы... После нашей встречи в 1960 году Хемингуэй быстро уехал с Кубы. Он плохо себя чувствовал, переехав в Испанию, попал в психиатрическую больницу. Если перечитать книги писателя, каждый герой его - это еще и физически крепкий человек, мачо. Эрнест Хемингуэй не мог быть немощным. Он сказал мне однажды: "Настоящий мужчина не может умереть в постели. Он должен либо погибнуть в бою, либо пуля в лоб". Так сказал и так поступил. Та наша совместная рыбалка была последней в жизни писателя, как рассказала мне Мэри Хемингуэй. Несколько раз я слышал от него "если успею", "если успею". Я придавал тогда этой присказке чисто бытовое значение. А потом, в 1961 году, когда он покончил жизнь самоубийством, эта фраза зазвучала совсем иначе. http://socarchive.narod.ru/infochan/person/n11/1103.htm Link to comment Share on other sites More sharing options...
Рона Posted March 2, 2011 Author Share Posted March 2, 2011 Эрнест Миллер Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в Чикаго. Американский писатель. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1954). Самоубийство 2 июля 1961 года в Кетчуме штат Айдахо. Афоризмы, цитаты, высказывания Хемингуэй Эрнест Миллер Фашизм - это ложь, изрекаемая бандитами. Устаревают не только ответы, но и вопросы. Каждый человек рождается для какого-то дела. Мир - прекрасное место. За него стоит бороться. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить. Проза — это архитектура, а не искусство декоратора. Жизнь - это вообще трагедия, исход которой предрешен. Богатые не похожи на нас с вами - у них денег больше. Вся американская литература вышла из «Гекльберри Финна». Тот, кто выигрывает войну, никогда не перестанет воевать. Нет человека более одинокого, чем тот, кто пережил любимую. Тот, кто смиряет дух свой, сильнее того, кто покоряет города. Если двое любят Друг друга, это не может кончиться счастливо. Человек один не может…Все равно человек один не может ни черта. Ничто не отбирает больше духа у человека, чем трусость и страх. Постоянная колонка в газете - ежеутренний заменитель бессмертия. Хорошая проза подобна айсбергу, семь восьмых которого скрыто под водой. Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже, предательство хуже, эгоизм хуже. Link to comment Share on other sites More sharing options...
Рона Posted March 2, 2011 Author Share Posted March 2, 2011 Link to comment Share on other sites More sharing options...
Рона Posted March 2, 2011 Author Share Posted March 2, 2011 21 июля 1899 года, 110 лет назад, в семье 28-летнего преуспевающего чикагского врача Кларенса Эдмонда Хемингуэя и его супруги Грейс Холл родился второй ребенок, которого назвали Эрнестом Миллером. Впрочем, второе имя будущего писателя малоизвестно. Эрнест был очень подвижным ребёнком и требовал к себе повышенного внимания. Единственное, что могло хоть на какое-то время задержать его внимание, это чтение сказок и интересных историй. Как мальчишка чуть подрос, отец начал брать его на рыбалку, охоту и вообще в различные дальние поездки. Причем врач-терапевт не был молчуном: очень наблюдательный от природы, он учил сына замечать любые мелочи. И сломанную веточку на лесной тропинке, и тонкий след, оставленный раком на песчаной отмели; особое внимание он уделял изучению повадок зверей, поведению рыб. Вне всяких сомнений – этот первый опыт сослужил Эрнесту в дальнейшем неплохую службу. Помимо этого Кларенс Эдмонд старался иногда брать мальчишку с собой на приемы (если речь не шла об осмотре какой-либо леди). Он учил сына по малейшей гримасе определять общее состояние человека, так что вскоре тот мог читать по лицам не хуже, чем по учебнику... Эрнест, в конце концов, не стал врачом. Во многом потому, что попробовать себя в литературном жанре можно куда скорее, чем в медицине. Уже в 16 лет, когда Хемингуэй-младший начал печататься в школьной газете, он стал довольно популярен. А потом, после первых путешествий по Соединенным Штатам, он понял, что обладает не только хорошей наблюдательностью, но и прекрасной выразительностью. Конечно, характер будущего писателя очень закалила первая мировая война. Хорошо развитый физически и очень впечатлительный парень буквально рвался на фронт, но для начала он сумел устроиться корреспондентом в одну из канзасских газет. Проработав в этой должности полгода, он добровольцем отправляется в воюющую Европу и становится шофером американского отряда Красного Креста на итало-австрийском фронте. В июле 1918 года во время очередной поездки Эрнест получает тяжелое ранение в ногу. Но он не оставляет раненого итальянского солдата, доставляя его в безопасное место. За воинскую доблесть Хемингуэй был дважды награжден итальянскими орденами. Оказавшись в госпитале, Хемингуэй влюбляется в американскую сестру милосердия; через десять лет эта любовная история, а также военный опыт станут основой его первого значимого романа «Прощай, оружие». Link to comment Share on other sites More sharing options...
Рона Posted March 2, 2011 Author Share Posted March 2, 2011 Агнеса фон Куровски, сестра американского Красного Креста, очень привязалась к своему храброму "подопечному" - то ироничному, то веселому, всегда какому-то неожиданному, совсем не считавшему себя героем и стыдившемуся своей короткой военной биографии. Но она была на несколько лет старше его и отказалась стать его женой. В Чикаго Эрнест встретил женщину по имени Элизабет Хедли Ричардсон (Elizabeth Hadley Richardson). Она была старше Хемингуэя на восемь лет. Ему понравилась эта обаятельная леди, которая, кстати говоря, так же, как и Хемингуэй, всегда была не прочь выпить. По словам первого биографа Хемингуэя, Карлоса Бакера, в Эрнесте ее привлекало, кроме прочего, и его умение «выпускать сигаретный дым из ноздрей». Они поженились в 3 сентября 1921 года и некоторое время жили в неброских апартаментах на North Dearborn Street Link to comment Share on other sites More sharing options...
Рона Posted March 2, 2011 Author Share Posted March 2, 2011 22 декабря 1921 года они переезжают в Париж, откуда Хемингуэй продолжает писать репортажи для "Toronto Star". В августе 1923 года семья из-за беременности Хедли возвращается в Канаду. 10 октября у Хемингуэев рождается сын Джон Хедли Никанор. В январе 1924 года семья снова перебирается в Париж. В октябре 1926 года в США издается первый роман Хемингуэя "TheSun Also Rises" (в русских переводах — "И восходит солнце" и "Фиеста") Кстати, когда в жизни Эрнеста появилась его вторая любовь – 30-летняя Полина – и Хедли предложила Эрнесту не поддерживать контакты с новой возлюбленной хотя бы месяца три, Хемингуэй впервые начал подумывать о самоубийстве. И тоже не случайно (в свое время на такой решительный шаг пошел отец Хедли). Но в 1927 году все, слава Богу, разрешилось: Эрнест с вещами ушел к Полли. В 1928 году несчастье все же случилось: в приступе жестокой депрессии сделал роковой выстрел отец – Эдмонд Хемингуэй. Но до трагической развязки у самого Эрнеста было еще далеко. Постепенно он вошел в американскую литературу. Писал ярко, свежо, кратко (одним из любимых его писателей был Антон Павлович Чехов), его стиль попробовали перенять многие, но Хемингуэй остался непревзойденным. Особой популярностью пользовалось у всех рыбаков и жителей прибрежных городов и поселков его рассказ «Старик и море», который, впрочем, кто-то даже назвал «кратким романом». В апреле 1928 года Паулина и Эрнест уезжают из Парижа на остров Ки Уэст (Key West) рядом с Флоридой. 28 июня 1928 года у них родился сын Патрик, 12 ноября 1931 года — второй сын Грегори Хэнкок. Дом на острове Link to comment Share on other sites More sharing options...
Рона Posted March 2, 2011 Author Share Posted March 2, 2011 В августе 1933 года Хэмингуэй отправляется в Кению, где переболел дизентерией. После возвращения в США он покупает рыболовецкий баркас и ходит на нем в море, а также серьезно увлекается боксом и в его жизнь приходит новое чувство. 26 декабря 1939 года Хемингуэй расстаетс с женой и вместе с новой избранницей Мартой Эллис Геллхорн (Martha Ellis Gellhorn) перебирается на Кубу, где они через год приобретают дом в поселке Сан-Франциско де Паула, в нескольких милях от Гаваны. Во время войны он продолжает писать, издает несколько книг, охотится на своем баркасе за немецкими подводными лодками. Третья жена Хемингуэя Марта Геллхорн прожила долгие девяносто лет и шестьдесят из них посвятила журналистике.Она была официально включена в пятерку журналистов, которые оказали самое большое влияние на развитие американского общества в XX веке.Во время Второй мировой войны он возобновляет журналистскую деятельность и приезжает в Лондон. Хемингуэй жаждет участвовать в войне. В боях с нацистами он возглавляет отряд французских партизан, а во время высадки союзников в Нормандии участвует в боевых и разведывательных операциях. Пули минуют писателя - жуткие ранения приносит автокатастрофа.Будучи пьяным за рулем, Хемингуэй таранит бензовоз и получает тяжёлое сотрясение мозга и переломы. Марта навещает мужа в больнице, но однажды застает у его постели соперницу, молодую, красивую Мэри Уэлш. Так, в 1945 году закончился третий брак писателя и начался четвертый, последний в его жизни. В 1944 году он приезжает в Лондон для того, чтобы написать несколько репортажей о войне, и на завтраке у Ирвина Шоу встречает Мэри Уэлш (Mary Welsh), которая 2 мая 1945 года становится его четвертой женой.С Мэри он возвращается на Кубу, где пишет свой знаменитый рассказ "Старик и море" (1952 год). Именно за это произведение через год он получает Пулитцеровскую премию. Критики замечают, что именно рассказ о старом рыбаке повлиял на присуждение в 1954 году Хемингуэю Нобелевской премии по литературе. В 1960 году, через год после победы на Кубе революции, писатель возвратился в США. В конце жизни Хемингуэй страдал от гипертонии, диабета, мании преследования. Его даже поместили в психиатрическую клинику Майо, где его лечили электрошоком. Мучения закончились в1961 году, когда его выписали из клиники, где он провел долгих 53 дня. А через несколько дней после возвращения, 2 июля, рано утром, пока домашние спали, он спустился в подвал дома – здесь находилась комната с оружием. Выбор Эрнеста пал на двуствольное ружье Vincenzo Bernardelli, великолепное произведение итальянского оружейного искусства. Писатель зарядил патроны в оба ствола и поднялся в свой кабинет… Так трагически закончилась история великого американского писателя, в память о котором потомки назвали "Хемингуэем" коктейль, международный рыбацкий турнир и… марку ставшего печально знаменитым ружья. "Где бы ни появлялся Хемингуэй, его радостно встречали, и даже не за глаза, а в глаза называли Папой Хэмом! Почему 2 июля 1961 года раздался тот роковой выстрел, оборвавший жизнь Папы Хэма? Догадок и версий много. На мой взгляд, это произошло из-за того, что это полубожество не захотело, чтобы кто-то когда-нибудь увидел в нем старую развалину, беспомощного человека. Дантеса, способного поднять руку на этого гения, так и не нашлось..."-пишет Юрий Москаленко. Link to comment Share on other sites More sharing options...
Recommended Posts
Create an account or sign in to comment
You need to be a member in order to leave a comment
Create an account
Sign up for a new account in our community. It's easy!
Register a new accountSign in
Already have an account? Sign in here.
Sign In Now